Смерть, как непроверенный слух (ЛП)

И как же, все таки, стала возможной такая невероятная история, как наша. Благодаря фильму «Андерграунд» и переплетениям его сюжета я заинтересовался еще одним устаревшим понятием из человеческого прошлого. Задумался я о морали! В основном, потому, что основой трагедии «Андерграунда» стала история о людях, закрытых в подвале, и пропагандистском механизме, поддерживавшем в них веру, что Вторая мировая война так и не закончилась, и в этом мне виделось, прежде всего, преступление против морали. Кто они, те перекройщики нашей истории, определявшие нормы морали и практического ее толкования? Когда-то это были толкователи Старого Завета, Марко Милянов, Ньегош. Позже, по свидетельствам современников, вопросами морали стали заниматься литературные кумиры. Но вскоре, помимо этических норм, утверждаемых литературой и кино, начал преобладать другой подход, и моральные нормы, начиная с морали футбольных фанатов и до правительственных органов, определял уже закон, основанный на идее, описанной в популярных журналах для строителей-непрофессионалов. Имеется в виду строительство по принципу «сам себе мастер», только применительно к морали. Этот другой подход постепенно завоевывал новые позиции, потому что прежние, церковные и философские обоснования моральных законов находились вне русла, в котором воспитывалась большая часть населения. В конце концов самая идея моральности стала чем-то вроде изысканного чудачества и моральный императив исчез вместе с идеализмом. Когда идеализм стал считаться пороком для современного человека, пропали и моральные нормы.

Я вырос в квартале, в котором, кроме чиновников государственной службы и военных жила еще и цыганская беднота. В таких условиях, ложь не считалась тяжелым моральным проступком. Но позже я учился в одном из центров среднеевропейской культуры, где подобные представления об истине и лжи были не в ходу. После учебы всю оставшуюся жизнь я пытаюсь разобраться с этими двумя мирами.

Балканцы живут одной ногой на асфальте, а другую пытаются вытащить из сельской грязи. Обзывая кого-то козломордой деревенщиной, они делают это, стоя на одной ноге, городской, конечно. Но это значит, что оскорбление это ушло от них совсем недалеко - и обзывают они сами себя. Потому что эта другая нога, застрявшая в грязи, свидетельствует именно о том, что первая, городская, относится к вопросам морали поверхностно, особенно к их истокам, не понимая, что полученное ею от второй увязшей в сельской грязи ноги становится ее историческим капиталом.

В одной деревушке возле Ужице, селяне на вопрос, что такое мораль, поначалу смотрели в ответ неуверенно. Будто ждали, что кто-то шепнет им правильный ответ. Это травма, оставшаяся от школы, куда их водили насильно. Поскольку ничего похожего не происходило, помолчали они еще секунд десять, а потом один из них громыхнул, будто из пушки:

- Морально, это то, что ты должен делать! ^[47]

А когда их спросили, что такое «неморально», они сделали логический вывод:

- Неморально, это то, что ты делать не должен! ^[48]

Впрочем, логика тут не играет большой роли. Потому что лучше и не скажешь. Даже самым умным представителям нашего народа нелегко было бы найти такое поразительное определение морали. К тому же немаловажно, что этой логикой руководствуется и самая мощная в мире экономика. И кто бы мог сказать, что около Ужице можно услышать лучшее определение такого непростого понятия, как мораль?

Этот языческий способ определения морали позволил сербскому крестьянину сберечь много трудов и усилий. Так он показал, что его моральные нормы происходит не из книг, начиная со старозаветных и до философских трактатов, а от языческого здравого смысла. У крестьянина из деревушки возле Ужице не было ни своих Канта с Гегелем, ни истории, в ходе которой были разработаны определяющие понятие морали законы, и, в общем-то, своего мнения по этому поводу он и не имел. Спросив себя озадаченно:

- Где в этой истории место для меня? - он остался в стороне от многомудрых толкований и Бога, в котором сомневался, потому что мало в него верил, но ощущал потребность прославлять его свечками и иконками. Что делал он с незапамятных времен, еще до того, когда верующему был оставлен только один Бог, когда богов было не перечесть.