Смерть консулу! Люцифер

— Отправляйтесь скорее, — сказал поспешно барон. — Ты, Кристель, переедешь реку и отдашь письмо эрцгерцогу. Французы арестуют меня, и я постараюсь задержать их до тех пор, пока вы не выйдете на другой берег.

Барон Пухгейм сдержал слово, иначе Кристель вряд ли могла благополучно перебраться через реку.

В Штаммерсдорфе ожидали эрцгерцога, который объезжал верхом австрийский лагерь и делал смотр отдельным полкам. Эгберт отправился верхом навстречу эрцгерцогу, чтобы скорее передать ему важное известие.

Чёрная Кристель села на камень у дороги. В последние недели она так привыкла видеть всюду солдат, что не боялась их. Возможность провести по-прежнему ночь под открытым небом имела для неё особенную прелесть. После методичной трудолюбивой жизни, которую она вела в доме Армгартов, опять наступили для неё дни свободы, скитальчества, общения с природой. Она не могла себе дать отчёта, что, собственно, радовало её, но сердце её было переполнено чувством довольства и счастья. По-прежнему наслаждалась она ароматом леса и живительной прохладой наступающей ночи.

Колокольный звон смешивался с отдалённым барабанным боем. По временам слышался глухой рёв реки. Кругом поднимался туман и ложился белой пеленой по полю. В той стороне, где за рекой виднелась густая туча сероватого пара, окрашенного лучами заходящего солнца, лежала Вена.

— Они, верно, подумают, что я осталась у Жозефа, и не станут беспокоиться обо мне, — подумала Кристель.

Медленно опустила она рукава своей рубашки и завязала крепче платок на голове.

Она выросла и похорошела во время своего пребывания у Армгартов. Правильный образ жизни и здоровая пища благодетельно подействовали на её физическое развитие. В умственном отношении она также значительно изменилась к лучшему благодаря влиянию Магдалены. Но ничто не могло стереть с неё отпечаток какой-то дикой оригинальности. Тёмный цвет кожи, мечтательные, блестящие глаза, своеобразное миросозерцание резко отличали её от других девушек её возраста.

В ней сохранилась ещё первобытная связь человека с природой, которой так восхищался Гуго. Однако это не мешало Кристель хорошо и точно исполнять свои домашние обязанности. Она была проворна в работе и так послушна, что Магдалене никогда не приходилось делать ей какие бы то ни было замечания или выговоры.

Сидя на камне среди наступающих сумерек, Кристель вздохнула свободнее, когда последние ряды марширующих солдат исчезли за деревьями. Она чувствовала себя вдали от людей и городской жизни. Теперь ничто не мешало ей думать о человеке, который всецело властвовал над её умом и сердцем. Она не встречала его со времени их свидания в саду, но в последнее время каждую ночь звёзды говорили ей, что он в Вене и она увидит его. Раз ей показалось даже, что Цамбелли выехал из замка Шёнбрунна в свите императора, но не в своём обычном чёрном платье, а в богатом шитом мундире. Сердце её замерло, но через секунду толпа всадников исчезла в облаке пыли. Надежда встретить снова любимого человека и уловить его взгляд заставила её тотчас согласиться на предложение Пухгейма ехать с ним. Эта надежда была сильнее беспокойства и разочарования, которое она испытывала теперь.

Она вскочила на ноги и побежала в ту сторону, где виднелся вдали Бизамберг.

Между тем Эгберт уже давно доехал до Штаммерсдорфа, где расположился генерал Гиллер. Эрцгерцог Карл стоял перед деревенской гостиницей, окружённый своим штабом. Его маленькая невзрачная фигура в серовато-синем сюртуке и красных панталонах резко выделялась своей простотой и повелительными манерами среди окружающих его видных и блестящих офицеров в гусарских, уланских и гренадерских мундирах.

— Известие из неприятельского лагеря! — воскликнул Эгберт, соскакивая с лошади.

Генерал Гиллер тотчас же узнал храброго волонтёра, которого он видел в кровопролитной схватке на Траунском мосту, и представил его эрцгерцогу.

Эгберт после короткого доклада подал главнокомандующему письмо Пухгейма.

Эрцгерцог прочёл письмо. Луч радости осветил его тонко очерченное лицо.

— Господа, — сказал он, — завтра мы сбросим французов в Дунай! Их мост сломан и не может быть исправлен до полуночи. Это пишет мне сведущий человек. По его расчёту, до полудня завтрашнего дня в Лобау не может быть более тридцати тысяч. Сегодня вечером сам император хотел переправиться через реку. Но он забывает, что этот берег ещё в наших руках. Дунай поможет нам; суда, которые мы спустим по течению, вторично разрушат мост и отрежут неприятелю сообщение с твёрдой землёй. Итак, за дело! Выйдем на защиту австрийского царствующего дома и нашего отечества! Теперь представляется удобный случай одним ударом исправить сделанные нами промахи. Благодарю вас, — добавил эрцгерцог, обращаясь к Эгберту с благосклонной улыбкой.

Слуги подвели ему богато осёдланного белого коня с серой гривой, который нетерпеливо бил копытами о землю.

— До завтра! — сказал он, усаживаясь в седло. — Это наша земля: здесь мы сложим свои головы, если нам не суждено победить Люцифера!