Смерть, любовь и мужчины Елены Майоровой

Родственники приложили много усилий, чтобы смерть Елены Майоровой была названа «несчастным случаем». Например, журналистка Ямпольская, встретившись с сестрой Сергея Светланой, предложила такой вариант. У Лены болит горло, она решила его прополоскать керосином, пролила на платье, закурила, а дальше все, как было. Светлана ухватилась за эту идею: «Я об этом не подумала, но может быть и так». Версия пошла гулять по газетам и телефильмам. Но в биографии Майоровой, написанной Ямпольской, автор отрекается от собственной версии. Так быть не могло. «Похоже на правду, но не правда — вот что думаю я теперь о своем «дедуктивном» открытии. Расставаться с ним жаль, но приходится. У авиационного керосина легко воспламеняются только пары. Пролитый на ткань, он не горит — во всяком случае, единичная искра здесь бессильна. Надо долго держать вещь в открытом пламени — вот прочему лестничная клетка была засыпана обгоревшими до основания спичками». Честно говоря, это и не было похоже на правду. Мороженым Лена керосин, что ли, закусывала? В вечернем платьем, днем, одна в квартире? И это обилие спичек, к сожалению, не оставляет повода для сомнений. Майорова, девочка-отличница, при всех своих выходках, алкогольных провалах была трезвым, умным и сильным человеком. Она была чистюлей и максималисткой. В самоуничтожении, страшнее которого не придумаешь, она не оставляла для себя шансов спастись.

На прощание с ведущей актрисой МХАТа не пришел главный режиссер. Один из журналистских изысков — версия о том, что он не простил любимой женщине такого чудовищного ухода. Бросила, мол. Мне кажется, правда проще и яснее: страх и чувство вины. Во всяком случае, так сказал бы любой криминалист. На роли Майоровой срочно ввели других актрис, ее портрет через несколько дней сняли со стены в фойе. Еще один человек повел себя так, что трудно не вспомнить о шапке, горящей на воре. Съемочная группа «Странного времени» во главе с режиссером Натальей Пьянковой пришла на похороны перепуганной кучкой. Все в темных очках. Плакал только Олег Васильков. Пьянкова после похорон по свидетельству очевидцев пыталась смыть пленки со снятым материалом. Ее многие обвиняли в том, что она серьезную актрису втянула в мутное, невыносимое для чистой души занятие. Впрочем, она быстро оправится и даже найдет для себя возможность пиара. Она начнет рассказывать журналистам, что «Странное время» раскрыло Елене Майоровой ее суть и потому она пошла на такое открытое самоуничтожение. На «моноспектакль». Язык повернулся. После этих слов трудно не согласиться с Сергеем Шерстюком, предъявившим Пьянковой тяжелейшие обвинения. Он не пойдет с ними в прокуратуру. Он напишет все, что думает, самому близкому, единственно близкому человеку — жене Лене. Он всю их совместную жизнь вел бесконечные беседы с ней в своем дневнике. У них было мало времени на разговоры. Ее гибель оставила ему единственную возможность душой приблизиться к душе. После его смерти дневники под названием «Украденная книга» будут опубликованы в журнале «Октябрь». До его смерти оставалось ровно девять месяцев. Раковую опухоль обнаружили после гибели Лены, а горе страшно ускорило процесс. Он пишет почти до последнего дня. И все о ней, все — ей. Он терпит невыносимые муки, но смерти он не боится, он надеется на нее, как на возможность вновь быть вместе. «Нас с тобой — просто-напросто — убили. Нашли дорожку. Я без тебя жить не буду. Я — твой. Ты меня получила не на двенадцать лет и семьдесят пять дней, а на всю-всю — жизнь». «Родная моя, мы знакомы двенадцать лет и шесть месяцев. В пять часов откроется моя выставка «Ты и я». Я очень болею. Господи, помоги мне прийти хотя бы на открытие. Я очень тебя люблю. Ты жива, Леночка, это я умер». В предисловии к «Украденной книге», написанном Игорем Клехом, есть такие слова: «Это история, которую надо рассказывать с конца». Так я и поступаю.

ГЛАВА 2