Смерть лорда Эджвера

– Пари с мисс Адамс? Вы имеете в виду Карлотту Адамс? А она тут при чем?

– Вы отрицаете, что предложили ей сумму в десять тысяч долларов за то, что она в тот вечер выдаст себя за мисс Джейн Уилкинсон и придет в дом?

Рональд изумленно уставился на него:

– Десять тысяч долларов? Ей? Я предложил?.. Чушь. Кто-то морочит вам голову. У меня нет таких денег. Вас занесло не туда. Это она так говорит?.. Ох, черт побери, я совсем забыл, что она умерла. Ведь так?

– Да, – тихо ответил Пуаро. – Она умерла.

Рональд переводил взгляд с одного на другого. До этого любезный и обходительный, он вдруг побелел. Выражение его лица стало затравленным.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Все, что я вам рассказал, правда. Думаю, вы мне не верите – ни один из вас…

И тут, к моему изумлению, Пуаро сделал шаг вперед.

– Нет, – произнес он, – я вам верю.

Глава 22 Странное поведение Эркюля Пуаро

Мы были дома.

– Какого… – начал я.

Пуаро остановил меня экстравагантным жестом – такого я никогда не видел, чтобы он махал обеими руками.

– Умоляю вас, Гастингс! Только не сейчас. Только не сейчас.

После этого мой друг схватил свою шляпу, нахлобучил ее на голову так, будто никогда не подозревал о существовании определенных методов надевания головных уборов, и вылетел из комнаты. Час спустя, когда явился Джепп, он так и не вернулся.

– Наш маленький человечек ушел? – осведомился инспектор.

Я кивнул.

Джепп, опустившись в кресло, промокнул лоб платком. День был теплым.

– Что на него нашло? – спросил он. – Признаюсь, капитан Гастингс, я едва устоял на ногах, когда он шагнул к его лордству и заявил: «Я вам верю». Такое впечатление, будто он играл в любовной мелодраме. У меня это просто в голове не укладывается…

У меня это тоже не укладывалось в голове, и я об этом сказал.

– А после этого поворачивается и уходит из дома, – добавил Джепп. – Как он вам все это объяснил?

– Никак, – ответил я.

– Совсем никак?

– Абсолютно. Когда я заговорил об этом, он отмахнулся от меня. И я подумал, что лучше оставить его в покое. Когда мы пришли сюда, я начал задавать вопросы. Он опять замахал на меня руками, схватил свою шляпу и куда-то убежал.

Мы посмотрели друг на друга. Джепп многозначительно постучал себя по лбу.

– Наверное, дело в этом, – сказал он.

И снова я был вынужден согласиться. Инспектор и раньше часто высказывал предположение, что Пуаро, как он это называл, «со сдвигом». В тех случаях Джепп просто не понимал ход мыслей моего друга. Сейчас же и я, признаться, не понимал его. Может, у Пуаро и нет никакого «сдвига», но уж больно он непостоянен. Получает триумфальное подтверждение своей версии – и сразу же отказывается от нее… Этого достаточно, чтобы озадачить и привести в уныние его самых горячих сторонников. Я сокрушенно покачал головой.

– Он всегда был, как я это называю, странным, – сказал Джепп. – Всегда имел свой взгляд на вещи, причем очень своеобразный, надо сказать. Он своего рода гений, признаю. Но все говорят, что гении очень близки к грани и подвержены соскальзыванию на ту сторону в любую минуту. Ему ужасно нравится все усложнять. Простое дело ему неинтересно. Его видение стало каким-то извращенным. Он отклоняется от реальной жизни. Играет в свои игры. Напоминает старушку, раскладывающую пасьянс: если тот не сходится, она мухлюет. А с ним вот как: если расследование идет легко, он начинает мухлевать, чтобы усложнить его! Вот так я все это вижу.

Мне было сложно ответить ему. Я тоже находил поведение Пуаро непостижимым. А так как я был крепко привязан к своему маленькому другу, мною владело беспокойство более сильное, чем я показывал.

Мы так и сидели в мрачном молчании, когда в комнату вошел Пуаро.

Он был спокоен, чему я чрезвычайно порадовался.

Мой друг очень осторожно снял шляпу и вместе с тростью положил ее на стол, затем сел в свое любимое кресло.

– Итак, вы здесь, мой добрый Джепп. Я рад. Я подумывал о том, что нам с вами надо бы увидеться как можно скорее.

Инспектор смотрел на него, не отвечая. Он догадывался, что это только начало, и ждал, когда Пуаро объяснится.

Что мой друг и сделал. Он говорил медленно, тщательно подбирая слова:

– Ecoutez[62], Джепп. Мы ошибаемся. Мы глубоко заблуждаемся. Печально признавать, но мы совершили ошибку.

– Все нормально, – уверенно заявил Джепп.

– Это не нормально. Это прискорбно. Это печалит меня до глубины души.

– Вам нечего печалиться из-за молодого лорда Эджвера. Он в полной мере заслужил все, что его ждет.

– Я печалюсь не из-за него, а из-за вас.

– Из-за меня? Вам незачем беспокоиться обо мне.

– Но я беспокоюсь. Кто направил вас на этот путь? Эркюль Пуаро. Mais oui, именно я отправил вас этой дорогой. Я обратил ваше внимание на Карлотту Адамс, я рассказал вам о письме в Америку. Каждый ваш шаг на этом пути был направлен мною!

– Я так или иначе пошел бы этой дорогой, – холодно заявил Джепп. – Просто вы немного опережали меня, вот и всё.

– Cela ce peut[63]. Но меня это не утешает. Если мои идеи принесут вам вред или потерю авторитета, я буду винить в этом только себя.