Смерть на фестивале

Ладонь, лежащая на металле, вдруг онемела и покрылась испариной, холод как будто пронзил всю руку, дошел прямо до сердца. Она сняла пальцы с ограждения, тепло постепенно возвращалось.

«Я должна сделать все, чтобы помочь обездоленным родителям Ванессы».

– У этой девушки очень хорошие, простые родители. Работящие люди. Она была их единственной дочкой, – тихо произнесла Лола. – Они приехали ко мне и попросили помощи.

На лице полицейского появилось сочувствие. И тут Лолу как замкнуло, она стала рассказывать все, что знала со слов адвоката, о нелегкой жизни семьи Мацоли, а что не знала, допридумывала по ходу, разбавляя воспоминания вполне реалистичными картинками из быта Сицилии. Она говорила и верила сама, а в глазах полицейского мелькало участие и понимание.

– Вот так, – закончила она с грустью. – Все родные убеждены, что Ванесса не могла наложить на себя руки. Но я должна как двоюродная сестра, да и как единственный человек, который может помочь в этой ситуации, докопаться до правды.

Веревкин молчал, как будто собирался с мыслями, и вдруг нарушил молчание.

– Знаете что? А давайте все-таки пойдем поужинаем, как вы и предлагали.

– Давайте, – протянула ошарашенная Лола, ожидавшая чего угодно, но никак не согласия на ужин.

– Только у нас не принято, чтобы женщины угощали, а…

– Тогда сделаем, как принято у нас, – перебила его журналистка, – заплатим alla romana [7].

– Это как? – подозрительно спросил капитан.

– Это означает – каждый за себя.

– Но это у вас, а у нас… – запротестовал капитан.

– На пиратский корабль! – Лола предупредила все дальнейшие возражения.

– Там сейчас шумно очень, пойдемте в «Лисью нору».

– В нору так в нору, – развеселилась Лола.

Веревкин молча спустился с моста, Лола за ним. Он как будто смягчился, проникшись рассказом журналистки, и было такое впечатление, будто он готовится к чему-то и раздумывает.

Ресторан оказался тихим и симпатичным и находился в небольшом подвальном помещении. Несколько залов, соединенных низкими арочными проходами, были выложены старинной кладкой, столики, отгороженные один от другого, стояли в углублениях, над каждым висела люстра с уютным абажурчиком. Все это вполне соответствовало названию кабачка.

Как ни пыталась журналистка найти удобное место для сумки со скрытой камерой, так ничего и не получилось – она была вынуждена повесить ее на спинку стоящего рядом стула.

«Лица видно не будет, – определила она, – а что делать? Не могу же я взгромоздить поклажу прямо на стол. Возьмет стол и руки крупным планом, что тоже совсем неплохо».

Лола заказала борщ и свинину, запеченную в печке с картошкой и розмарином, чем несказанно удивила полицейского – он заказал то же, что и она.

– Если вы не возражаете, я бы водочки выпил, – сообщил капитан. – У вас-то в Италии, я слышал, все больше по вину ударяют.

– У нас итальянского вина нет, – сразу отозвалась официантка. – Могу предложить красное чилийское.

– Это из Чили привезенное или название такое? – переспросила Лола, привыкшая к тому, что на свете существуют только итальянские вина.

– Прямо из Чили, – с гордостью ответила девушка.

– А откуда-нибудь поближе есть?

– Есть из Франции.

– Давайте французское.

Французское красное и запотевший графинчик с водкой им принесли сразу же.

Пока официантка открывала вино, Веревкин налили себе водки, отломил корку черного хлеба, посыпал солью и перцем.

– Кто будет вино пробовать? – Девушка застыла с занесенной бутылкой, укоризненно глянула на капитана.

– Я! – проговорила Лола и подвинула свой бокал.

«Надо же, все как в лучших ресторанах Италии, – подумала она. – Придется разыгрывать по полной».

Получив немного рубинового напитка, она посмотрела на просвет, покрутила бокал, держа за ножку, отчего вино внутри закружилось в водовороте, поднесла к лицу, понюхала и, наконец, пригубила, почмокав губами и прислушиваясь, как это делали сомелье по телевизору.

– О'кей! – Она кивнула в знак того, что вино заслужило высокую оценку.

Официантка с Веревкиным уважительно наблюдали.

Отыграв спектаклик, она сделала нормальный глоток – вино и в самом деле было хорошее. Полицейский последовал ее примеру и выпил водку, закусив хлебной коркой.

– Так что у вас за разговор ко мне такой серьезный? – бросил Веревкин достаточно доброжелательно. – Или вы мне уже все на мосту рассказали?

Она начала твердо, не смешивая факты и стараясь ничего не забыть, но про загадочные звуки в опечатанном номере Ванессы решила пока не упоминать. Когда подошла к главному, описывая ночную встречу Ванессы и Рубена, заметила, как дрогнули и нахмурились брови следователя.

– Все преподносите очень логично, я бы сказал, не по-женски четко, – заключил капитан. – Вам бы в полиции работать, – добавил он без намека на улыбку.

«Вот только еще не хватало, чтобы он о профессии моей догадался», – всполошилась Лола.

– А вы кем работаете? – Полицейский как будто подслушал ее мысли.