Смерть на фуршете

Опубликовавший незадолго до перестройки огромную аллегорическую поэму «Чорний слуга, брунатный господар, жовте жито, блакитне небо», живописующую злокозненную деятельность бандеровского движения на территории оккупированной гитлеровцами Украины, и удостоившийся личной благодарности Юрия Андропова, Павло Борисович вскоре так же страстно писал о героях Чернобыля, а затем обличал московскую власть, до Чернобыля доведшую. Экзотически сочетая приверженность космополитическим коммунистическим идеям с лозунгами украинского национального возрождения, Драклёнычко всегда оставался в номенклатурной обойме украинского политического истеблишмента. Исключенный из компартии независимой Украины за активную поддержку оранжевой революции, вскоре он был возведен Виктором Ющенко в ранг Героя Украины — за самоотверженное служение стране на литературной, государственной и международной нивах и выдающийся вклад в сохранение национальной духовной культуры. А еще через несколько лет отправил почтой свою геройскую звезду тому же Ющенко — так протестуя против присвоения звания Героя Украины Степану Бандере. Впрочем, когда Донецкий суд ющенковский указ насчет Бандеры опротестовал, Драклёнычко согласился свою блуждающую звезду на лацкан личного парадного пиджака вернуть.

Явился он с этой звездой и в Москву, куда был приглашен Геннадием Зюгановым в рамках развития процессов международного коммунистического движения, прихватив с собой Сашку-Олеся как представителя цивилизованного украинского бизнеса. Однако Зюганов Зюгановым, а ностальгика ностальгикой. Тоскуя, как видно, по совписовскому быту, Драклёнычко решил посетить ресторан Центрального дома литераторов. Для эскорта отправились с дамами: Сашка, естественно, с Ксенией, а Павло Борисович разыскал и пригласил, как поняла Ксения, свою былую московскую возлюбленную — литературоведку Марину Лукогорскую, с которой познакомился в те времена, когда начались попытки открыть музей Михаила Булгакова в Киеве.

Марина Яновна, хорошо сохраняющая, как говорится, следы молодой красоты (Ксения оценила вкус Драклёнычко) и, вероятно, пребывавшая в загадочном раннепенсионном возрасте работоактивной москвички, расцеловавшись в вестибюле ЦДЛ со всеми, включая Ксению, выяснила, что сегодня и Пестрый зал, и Дубовый зал ресторана арендованы под фуршет мероприятия, которое пока что идет в Большом зале.

Тут же висела огромная афиша: «Художник, предприниматель, новатор» — авторский вечер прозаика, доктора философских наук Сергея Разумовского с участием академиков РАЕН, заслуженных профессоров МГУ и РГГУ, а также писателя Александра Проханова, литературных критиков Льва Аннинского и Владимира Бондаренко. Народный артист РФ Анатолий Пелепенченко выступает со сценической композицией романа Разумовского «Интерпретатор», а солисты Большого театра — с хореографической фантазией на темы того же сочинения.

— Надо же! — сокрушенно воскликнула Ксения. — Совсем отстала от современной литературы! Какие знаменитости! А я ничего об этом Разумовском не слышала… Обязательно достану и прочитаю…

— Ничего доставать не надо! — желчно прервала ее Марина, сразу перешедшая на «ты». — Поднимись наверх, в фойе Большого зала. Там наверняка раздают эту и другие книжки Разумовского. А дождешься конца вечера, — правда, ждать придется долго, — Сергей Григорьевич тебе и надпишет. Авторский вечер ее удивил! Сегодня с утра о Разумовском и канал «Культура», и московский, и российский, и «Эхо Москвы» рассказывают, а в книжных магазинах книги Разумовского выставлены на самых видных местах… Так что этот вечер — лишь тутти-фрутти большой панамы!

— Почему панамы?! — Ксения не могла вникнуть в смысл феерической речи Лукогорской.

— Да потому, что главное слово в этой афишище: предприниматель. Разумовский из врачей-гинекологов выбился в крупные бизнесмены по нефтянке. Такой новый сам-себя-издат! Может не только издать, но и купить читателей-почитателей!.. Если у вас есть время, пройдем в зал, места, думаю, кое-как отыщем, послушаем все это гимнославие новому Достоевскому, Толстому и Бунину в одном лице, а потом двинем на фуршетную халяву… Кстати! — с возбужденной радостью воскликнула она, полуобнимая Драклёнычко. — Если ты, пан Павло, Герой Украины, скажешь со сцены несколько одобрительных слов по адресу Разумовского, нам всем обеспечено застолье в VIP-секторе фуршета! Я стиль Сергея Григорьевича знаю!

Драклёнычко несколько опешил.

— Так я же ж ничого у його не читав. — Павло Борисович заговорил почему-то на суржике, хотя только что изъяснялся на хорошем, словесно богатом русском языке.