«Смерть» на языке цветов

В своем углу заворочался, глухо застонал Илья. Лиля помычала, привлекая его внимание, но он снова затих. Она попыталась встать на коленки и подползти к нему, но упала и больно ударилась лбом о стоящие рядом острые грабли. Лиля почувствовала, как рассекается кожа на лбу, теплая струйка потекла, заливая глаза и отекший от слез нос, в который ударил запах крови. Ее крови. Внезапно ей стало страшно. Паника на мгновение накрыла ее с головой, выталкивая воздух из сжавшихся легких. Лиле показалось, что она сейчас задохнется. Она надула щеки, чтобы попытаться сдуть клейкую полоску, стянувшую ей рот, но, естественно, ничего не получилось.

«Я не должна паниковать, — подумала она. — Я взрослая женщина. Я следователь. Я ничего не боюсь. Меня обязательно спасут. Меня будет искать Сережа, и он меня найдет. Я знаю».

Чтобы отвлечься от накрывшего ее ужаса, она начала вспоминать букет, недавно подаренный Лавровым. Его собрала талантливая маленькая женщина Александра Ковалева, которая так боялась жизни, что предпочла с ней расстаться. В отличие от нее Лиля собиралась цепляться за жизнь до последнего.

Что было в том букете? Ландыш, лотос, чайная роза. То есть надежность, чистота и удивительная красота, вот что видел в Лиле Лавров. Вот что он попросил отразить в своем цветочном послании. Лиля невольно улыбнулась склеенными губами и чуть поморщилась от боли. Птицемлечник арабский и чертополох. То есть надежда на будущее и благородство черт и внутреннего мира. Вот сейчас она не отказалась бы от целой охапки этого самого птицемлечника. Что ей особенно необходимо, так это надежда на будущее. Акация как символ тайной любви. Лиля улыбнулась, любовь Лаврова к ней больше не была для нее тайной. Василек как знак того, что Лиля изящно сложена. Колокольчик как напоминание, что Сергей думает о ней. Много бы она дала, чтобы в эту минуту так оно и было.

От приятных мыслей ее отвлек какой-то посторонний звук. Сначала Лиле показалось, что это снова выпал из своего забытья Широков. Она опять замычала в надежде, что он ее заметит, однако в тот же момент с ужасом поняла, что посторонние звуки доносятся из-за запертой двери сарая. Там во дворе кто-то был.

Раздался хриплый лай, рычание, нечеловеческий крик, переходящий в вой. Выстрел, за ним второй. Заскулили собаки, и стало тихо. Лиля почувствовала, что у нее на голове волосы от ужаса становятся дыбом. По двору кто-то бежал, причем шаги явно приближались к сараю. Она вжалась в пол, стараясь стать как можно менее заметной. Заскрежетал замок, дверь распахнулась, внутрь хлынул яркий поток дневного света. И в этом заливающем глаза свете Лиля вдруг увидела Лаврова. Он был похож на Бога, спешащего к ней из яркого облака в конце тоннеля. Лиля зажмурилась от внезапно хлынувших из глаз слез и просто физически почувствовала, как напряжение последних часов отпускает ее. Мужчина, которого она любила, нашел ее и пришел за ней. Она была спасена.

Глава двенадцатая. Портулак — цветок грусти

Иногда влюбляешься благодаря мелочам, порою глупым, и даже тем, которые иногда раздражают.

Ингрид Бергман

Почему-то сегодня Лаврову в его будке было особенно маетно. День казался текучим и жирным, как подсолнечное масло. «Аннушка уже пролила масло», — подумалось ему, и сразу испортилось настроение. Отчего? Почему? Солнце, заглядывавшее в окна, отдавало жирным блеском, от которого резало глаза, поэтому, когда начался дождь, Лавров даже немного обрадовался. Стало легче дышать, хотя непонятная тревога по — прежнему давила на грудь.

«Грудная жаба у тебя, Лавров». Тяжело вздохнув, чтобы вогнать побольше воздуха в легкие, он встал из-за стола и тяжелыми шагами начал мерить маленькую будку, в которой чувствовал себя, как в клетке.

— Уволюсь, — решил он. — Завтра же спрошу Ваньку, возьмет он меня обратно в отдел или нет. Просиживать штаны больше сил нет, ей-богу. Как я тут вообще выдержал полтора года, теперь и сам не понимаю.

Словно в ответ на его мысли зазвонил мобильник. Дисплей показал короткое «Бунин».

— Привет, Иван. Только про тебя подумал.

— Привет, Серега. — Голос майора звучал деловито и сосредоточенно. — У меня новости. Александра Ковалева пришла в себя настолько, что врачи разрешили снять с нее показания. В общем, мы теперь знаем, кто такая Лёка.

— И кто же?

Выслушав ответ, Лавров некоторое время молча разглядывал поцарапанное стекло, накрывавшее колченогий стол, перед которым он уселся, чтобы поговорить по телефону. Такого он не ожидал. Пожалуй, это был последний человек, которого он заподозрил бы в убийстве. Да и не только он. Помнится, Леха Зубов тоже говорил, что можно смело вычеркивать его из круга подозреваемых. Поди ж ты…

— Да-а-а, давно уже пора принять, что то, чего не может быть, случается во сто крат чаще, — скрипуче рассмеялся Лавров. — Лиля знает?