«Смерть» на языке цветов

— До нее дозвониться невозможно, — с досадой сказал Бунин. — В управлении сказали, что она по семейным делам уехала, но ни мама, ни Гришка не знают, где она может быть.

Сердце Лаврова ухнуло куда-то в желудок.

— Может, в интернат поехала? — предположил он. — К Матвею. — И чувствуя непонимание Ивана, объяснил: — Она мальчишку собралась усыновлять. Ты позвони туда на всякий случай.

— Слушай, дело-то серьезнее, чем кажется на первый взгляд, — сообщил ему Бунин, перезвонив минуты через три. — В интернате их нет. Более того, Матвей ваш оттуда утром сбежал. Они сообщили об этом Ветлицкой, она сказала, что знает, куда он мог отправиться, и сейчас за ним съездит.

— Во сколько это было?

— В том-то и дело, что около девяти утра.

— А сейчас уже больше полудня. Куда они могли отправиться, да так, чтобы телефон не брать? Вань, что-то мне это все не нравится.

— И я об этом. Ты вот что, Лавров, ко мне приехать можешь?

— Смогу. Сейчас со сменщиком договорюсь, чтобы он один подежурил, и приеду.

Он нажал на красную кнопку на телефонном аппаратике и несколько раз глубоко вздохнул, прогоняя разрастающийся в груди страх. Да что там страх, ужас. Он знал, что Лиля попала в беду. Чувствовал с самого утра, еще не отдавая себе в этом отчета. И это знание парализовывало его, не давая действовать.

На всякий случай он набрал ее номер. Телефон абонента был выключен. Господи, когда он доберется до этого абонента, он схватит ее за плечи и вытрясет из нее душу за то, что она его так пугает. Если он доберется до абонента. Если к тому моменту, когда он доберется до абонента, тот будет еще жив.

Лавров зарычал как раненый зверь. Его напарник ушел обходить периметр и, видимо, где-то пережидал начавшийся дождь. Охранников в поселке привечали и подкармливали, чтобы бдительнее следили за оставленными без присмотра домами, когда хозяева, к примеру, уезжали в отпуск. Поэтому напарник Мишаня сейчас мог сидеть и пить чай с плюшками в любом из трех десятков домов поселка.

Вообще-то у них было не принято уходить больше чем на полчаса. Мишани не было минут пятнадцать, значит, ждать еще столько же. Лавров заметался по будке, проклиная эти пятнадцать минут, задерживающие его, отделяющие его от Лили. Может быть, навсегда.

Десять минут, пять. Невидящими глазами Лавров смотрел в окно. Дождь уже кончился. От влажной земли поднимался чуть видный пар, и сквозь него к шлагбауму от дороги со всех ног бежал маленький мальчик. Приглядевшись, Лавров понял, что это Матвей. Уронив стул, он вскочил и выбежал на крыльцо.

— Матвейка, — со всех ног бросился он навстречу мальчишке. — Ты откуда тут? Где Лиля?

— Беда, дядя Сережа. — Мальчик так запыхался, что фактически не мог говорить. — Там убийца запер Лилю в сарае.

— Где? Толком говори. Отдышись, ну.

— Мы ехали на машине, и она заглохла. Это я виноват, я сбежал к тетке, а Лиля меня нашла, и мы поехали. А потом остановились. И он нас подвез.

— Он? Кто он? Я ничего не понимаю. — Лавров тряс мальчишку, как грушу, у того даже голова моталась на тонкой шейке.

— Оператор.

— Боже мой, какой оператор?

— Дядя Сережа, я потом объясню, это неважно. Нужно ехать к Лиле. Убийца может вернуться, и тогда она умрет. Дом большой справа от дороги, знаете, напротив предыдущего поселка.

— В нежилой деревне? Да, знаю.

— Это его дом, оператора. Лиля там, в сарае. Быстрее, дядя Сережа. Убийца — это…

— Я знаю, кто убийца. — Лавров махнул рукой, перестал трясти мальчишку и бросился в сторону припаркованной рядом с будкой машины. Хорошо, что сегодня утром, отвезя Степку в школу, он не стал загонять ее в мамин двор. Навстречу спешил Мишаня, явно не понимающий, что происходит. Лавров остановился, подумал и бросился обратно к будке.

— Вот что, Матвей, я возьму своего напарника с собой. Вдвоем сподручнее. Вдруг эта сволочь действительно вернется. А ты побудь здесь, если надо, будешь шлагбаум поднимать-опускать. Вот кнопка. Я тебя запру на всякий случай. Ты не бойся, тебя тут никто не достанет. И никуда не выходи. Понял? А мы скоро вернемся. Мишаня, за мной пошли, подсобишь.

Недоумевающий Мишаня с изумлением посмотрел, как Лавров запирает дверь будки охраны, и послушно уселся на переднее сиденье автомобиля.

До мрачного дома, стоявшего на отшибе в разрушенной деревне, Лавров доехал минуты за три, не больше. Когда машина, визжа покрышками, входила в повороты, Мишаня только бледнел все больше и вжимался в кресло.

— Ты б хоть сказал, куда мы едем, — выдавил он из себя, когда они подлетели к запертым высоким воротам, за которым глухо лаяли собаки.

— Там женщина, которую я люблю. Ее хотят убить. Заходим, находим, увозим. Если надо, задерживаем убийцу. Все. Вопросы есть?

— Я собак боюсь, — жалобно сказал Мишаня. — И вообще, Серега, может, это, в милицию позвоним.

— Полиция у нас, Мишаня, нынче, — любезно сообщил Лавров. — И позвонить мы туда обязательно позвоним. Мы же с тобой не Джеймсы Бонды. Вот только Лилю найдем, и сразу же позвоним, я тебе обещаю.

Ворота оказались запертыми.

— Давай через верх, — скомандовал Лавров и, подтянувшись на руках, повис на воротах.