Смерть на Кикладах. Книга 2

– Наемник, видимо, которого нашел Трубников и отправил следом за Глебом на Наксос. Кстати, ты был прав: он профессиональный боксер. Много лет выступал за армейский клуб. Когда Хасаншин не справился, – явился сам Трубников со старой подругой, «подчищать хвосты». Впрочем, я думаю, что они все это время были где-то неподалеку. Хасаншина – как исполнителя – они бы все равно не оставили в живых: свидетель им был не нужен. Они нашли его в бухте Партенос, выяснили, где Пермяков, и хладнокровно застрелили. По пулям, извлеченным из тела Хасаншина, ясно, что стреляла она, – Катюша Маслова. Катрин, как все ее звали…

– А что с завещанием Пермякова? Оно найдено? – уточнил Алекс.

– Да, найдено. Официальное оглашение уже состоялось. Отец контрольный пакет акций передавал по завещанию своему первому сыну, Глебу. От второго сына он не ждал ничего, давно в нем разочаровавшись. Пермяков верил в Глеба и гордился им, как мне сказали друзья отца. Только не умел это выразить. Странный был все-таки человек… Даже после того, как концерн погасит все налоговые требования и наведет порядок в финансах, для чего, возможно, придется продать кое-какие активы, Глеб Пермяков в свои двадцать пять лет станет валютным мультимиллионером. Завидный жених! Этого Трубниковы никак не могли допустить. Возможно, они как-то узнали о содержании завещания. Следствие еще идет, разберутся… Слушай, Саш, а чем-то так вкусно пахнет? Есть хочу, с утра во рту ни маковой росинки!

Пока Виктор Манн с большим аппетитом уплетал заботливо отложенную ему женой порцию обеда, Алекс, устало откинувшись на подушки, глядел в окно, за которым уже почти совсем стемнело и только у самого края горизонта алела узкая полоса заката.

Странная штука – жизнь, вяло думал он. Как ни крути – а за свои дела рано или поздно все равно придется отвечать. За все, что сделал: за плохое и за хорошее. И за то, что не сделал; мимо прошел, а мог помочь, поддержать, подставить плечо. Рано или поздно придется подводить итоги: как жил.

Уже проваливаясь в дремоту, он вдруг вспомнил слова, которые часто произносил Фудзивара-сэнсэй: «Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьезно – смешно. Обращаться несерьезно – опасно».

Спустя еще мгновение Смолев уже крепко спал.

Эпилог

Для того, чтоб узнать любовь, надо ошибиться и потом поправиться.

Л. Н. Толстой. «Анна Каренина»

К обеду следующего дня Алекс уже окреп настолько, что смог самостоятельно вставать с постели и совершать прогулки по коридору.

Лежать у него сил больше не было – надоело! Надо подниматься! Нечего торчать ему в больнице – дела на вилле ждут. Да и Виктор сообщил, что через неделю нужно лететь в Петербург, дать свидетельские показания в следственном комитете по делу Пермякова. Неделя пролетит быстро, так что залеживаться и в самом деле было некогда.

Стефанию и Терезу он отослал обедать в таверну, с глаз долой, к морю: пусть девушки подышат свежим воздухом, развеются. Они снова с утра несли у него вахту в палате, пока он не взбунтовался. Пока их не было, он поднялся и вышел на «прогулку».

Алекс самостоятельно совершал уже десятый круг по «взлетке» отделения для выздоравливающих, когда вдруг раздался громкий вопль: «Дядя Саша!» – и высокая, спортивного вида, рыжеволосая молодая женщина взволнованно бросилась к нему с объятиями через весь коридор.

– Соня! – искренне обрадовался он, обнимая ее. – Рыжая! Из Питера! Добралась!

– Дядя Саша, – укоризненно произнесла женщина, крепко держа его за руки и качая головой, – ты снова с кем-то подрался, да? Никак не угомонишься? Все такой же, как и пятнадцать лет назад? Все за справедливость воюешь? Ну да, кроме тебя-то некому! Дай-ка я тебя расцелую!

– Да с чего ты взяла? – прикинулся непонимающим Смолев, подставляя щеки. – Это так, чепуха! Через пару дней думаю уже на виллу перебраться.

– Ну да, ну да!.. – не поверила приезжая. – Мне вот как раз на вилле-то Катерина про твои приключения на острове полчаса взахлеб рассказывала! Граф Монте-Кристо и Синдбад-мореход нервно курят в сторонке! Уж не знала, застану ли в живых!

– Опять Катерина?! Кто-нибудь должен наконец унять эту сороку! Чувствую, она за меня скоро мои мемуары напишет! – рассмеялся Алекс. – Ладно, пойдем в палату, расскажешь, как дела дома, как Додзе, как Фудзивара! Пойдем, кстати, покормлю: у меня тут второй день в палате филиал нашей таверны… Ты же с дороги, не обедала еще? Как же я рад тебя видеть, Рыжая! Ты не представляешь, как ты вовремя!

Обнявшись и весело смеясь, они вдвоем вошли в палату.

Тереза и Стефания, вернувшиеся в отделение следом за Рыжей Соней, стали невольными свидетелями их встречи. Тереза улыбалась, пока не взглянула на испанку. На той не было лица: глаза были печальны, губы расстроенно дрожали.

– Что с вами? – участливо и встревоженно поинтересовалась Тереза. – Что-то не так?

– Вы не знаете, кто эта молодая женщина? – грустно спросила Стефания. – Мне показалось, что они с Алексом очень близки. Она тоже русская? Красивая…