Смерть на мосту

Она резко развернулась влево, перекатилась от «Тойоты» на открытое пространство. Раздался оглушительный выстрел – пуля пробила багажник, прошла сквозь сложенную одежду ее сестры, палатку, которая лежала внутри, и вылетела сквозь крыло, у которого Лена полсекунды назад сидела. Очутившись на бетоне, она подняла «Беретту» в крепко сжатых руках и нацелилась прямо на противоположную часть моста Хэйрпин, в кабину грузовой фуры. На этот раз Лена не целилась сквозь разбитое окно грузовика, на поблескивающий ствол винтовки и на выглядывающую голову.

Она целилась ниже.

Ниже. Прямо в дверцу кабины. Прямо в логотип «Кенворт» на красном фоне. Как раз туда, где по ее прикидкам должен был сидеть обитатель фуры.

Она выстрелила три раза.

Выстрелы прозвучали, как три удара сердца. Она контролировала эту стрельбу так, как делала каждый вторник во второй половине дня в «Метких стрелках», когда стреляла по новому постеру с изображением пятидесяти двух карт. Один. Два. Три.

В красной дверце появилось три серебристых отверстия. Как раз там, куда она и целилась.

Третий выстрел по ощущениям отличался от предыдущих – если проводишь много времени на стрельбище, мышцы начинают распознавать укороченную отдачу, когда в патроннике не остается патронов. И Лена знала, что их больше нет. Но какое-то время она продолжала лежать на животе, нацелив «Беретту» без патронов на грузовик и глядя на дырки в дверце.

Тишина. Казалось, весь мир затаил дыхание.

Она ждала, что в окне снова появится винтовка старика. Настраивалась на следующую вспышку огня и яростный грохот.

Она все ждала и ждала.

Лена прекрасно осознавала, что Райсевик находится где-то справа, понимала, что теперь уязвима, что каким-то образом ей следует добраться до сумочки, которую она выронила, перезарядить пистолет и снова вступить в бой. Но она чувствовала, что Райсевик тоже ждет и тоже затаил дыхание. Понимание нарастало, наполняя воздух. Она сопротивлялась ему. Она не могла себе позволить в это поверить.

«Я попала».

________________

В дверце грузовика появились три дырки, сквозь которые внутрь кабины полился солнечный свет. Это произошло прямо у него на глазах.

Старика отбросило назад, он скорчился, а винтовка, именуемая ковбойским карабином, упала ему на колени. Он моргнул от внезапно наступившей тишины, в воздухе все еще сильно пахло порохом и дымом. Он понял, что на него выплеснулась какая-то теплая жидкость, которую он не в состоянии распознать. Она намочила его волосы. Капли остывали у него на щеках.

Он тупо уставился на эти три отверстия.

По телу пробежал холодок. Он с опаской повернулся и осмотрел внутреннюю часть кабины, пытался понять, как летели пули и попала ли хоть одна в него. Еще одна порция жидкости скатилась сверху ему на бровь, ресницы стали слипаться. Жидкость была теплой и липкой.

«Кровь, – понял он. – Мне пробили череп».

Он с трудом сдержал крик. Он всегда задумывался, почему женщины кричали, когда он заматывал их в полиэтилен. Ведь рядом никогда никого не было, никто не мог их услышать. Лишь пустая трата оставшегося кислорода. Это было странное и беспомощное действие, так скорее поступило бы животное, и это ставило его в тупик – точно так же, как его ставили в тупик стоны женщин во время секса. Почему они стонут? Но теперь крик нарастал в его собственной груди. Так что, возможно, он наконец все понял. Крик царапался о ребра и был готов разорвать его изнутри.

«Я умираю. О Боже, я умираю».

Он попытался сфокусироваться на прямых линиях. Он думал линиями, векторами, углами. По геометрии он всегда получал «А» с плюсом. Он никогда не пользовался картами «Гугл» или «Уэйз», как другие водители. Нет, просто дайте ему карту и инженерный калькулятор, и он, как почтовый голубь, найдет дорогу в Юрику, штат Калифорния. Теперь он восстанавливал траекторию полета трех пуль и таким образом справлялся с испытанным шоком. Что-то вроде перезагрузки компьютера.

Пуля номер один. Она пролетела сквозь дверцу прямо под ручкой, пробила сложенную карту, потом скользнула по его животу над линией таза. Его белая футболка пропиталась кровью. На самом деле было почти не больно, скорее дискомфортно – тянуло, как грыжу. Не смертельно. Ну, вытечет немножко крови…

Гораздо больше крови капало с его лба в глаза. Слишком много, чтобы просто сморгнуть. Полный паники крик снова стал биться у него в груди, пытаясь вырваться наружу.

«Я умираю. Эта сука выстрелила в меня сквозь дверцу и теперь я умираю».

«Не кричи. Пуля номер два».

«Мой мозг превращается в яичный желток, вытекает из черепушки».

Он попытался сосредоточиться. Пуля номер два пролетела дальше. Девятимиллиметровый кусок свинца, вероятно, задел руль, прошел у него под мышкой, просвистел над приборной доской и – предположительно – вылетел из окна. Пуля номер два в него не попала. От этого чуть спокойнее.

Оставалась пуля номер три.