Смерть на мосту

К тому же психотерапевт был пьяницей. Простите, но именно так и было. Мистер Роджерс приходил к пациентам домой в красном свитере и с красными щеками, а мог вообще нажраться в хлам. Помню, как подслушивала обрывки их сеансов. Никогда не забуду полный боли, умоляющий голос Кэмбри, приглушенный дверью:

– Вы не слушаете. Вы меня не слушаете.

И теперь я задумываюсь: может, если бы тогда, двадцать лет назад, я сдержала обещание, то во взрослой жизни у нас были бы нормальные отношения. Может, у Кэмбри не возникало бы потребности убегать каждые несколько месяцев из мира, в котором она так и не нашла свое место. Она бы не кочевала в «Тойоте», с цветными кусочками стекла, вынутыми из моря, в бардачке и палаткой в багажнике. Может, тот случай стал первой рухнувшей костяшкой домино, моим единственным шансом, который я упустила. Может, это из-за меня она решила спрыгнуть с того моста в Монтане.

Может, это я виновата в смерти сестры.

Может.

Я этого никогда не узнаю.

Вот, теперь все изложено в письменном виде. Теперь это не только у меня в голове. Я не могу описать, какое это облегчение – видеть эти слова на экране. Один клик, и они опубликуются в «Огнях и звуках», станут частью истории. Если я завтра умру, то правда будет жить.

Я ее отпустила.

Может, когда завтра все пойдет не так и капрал Райсевик решит меня прикончить, на душе у меня будет чуть спокойнее.

Он осторожно приближался с взведенным револьвером тридцать восьмого калибра.

Один осторожный шаг за другим. Под его ботинками, как яичная скорлупа, хрустели кусочки стекла. В воцарившейся зловещей тишине каждый звук и каждый шаг усиливались в два раза. Лена слышала, как он приближается. А если бы пошевелилась она сама, он тоже бы ее услышал.

Но Рай ничего не слышал.

Куда она могла деться? Она засела за багажником «Тойоты» и бежать ей было некуда. А патронов у нее осталось мало, если они вообще не кончились. Если бы у нее имелся запасной магазин, то она уже перезарядила бы пистолет. А если она перезарядила пистолет, то он услышал бы щелчок.

Но Рай ничего не слышал. Под нещадно палящим солнцем его окружала тишина.

Подходя все ближе и ближе, он не переставал целиться, осторожно толкнул переднюю дверцу, та закрылась со щелчком, хотя и была покорежена.

Еще шаг по стеклам, опять треск. Еще один.

– Папа, ты там держись, – крикнул он в сторону грузовика. – Я сейчас ее прикончу.

Никакого ответа.

Рай держал револьвер, наклонив прицел. В учебниках говорят, что такая стойка подходит для стрельбы стоя по мишеням, которые расположены ниже стреляющего. Его ведущая рука была поднята, локоть второй руки опущен. Ступня опорной ноги стояла под углом девяносто градусов. Это называется «блокировка центральной оси». Жесткий и прагматичный ответ устаревшей фронтальной стойке Лены, которая казалась ему даже забавной. Ведь основываться-то надо на том, что выяснение отношений с помощью огнестрельного оружия происходит не на стрельбищах. В реальной жизни все внезапно и непредсказуемо. И стрелок должен уметь удержать оружие в руках, если начнется рукопашный бой, быстро перестраиваться с ведения стрельбы на близком расстоянии (когда просто не прицелиться) на стрельбу по удаленным мишеням (когда прицеливаешься). В этом есть своя поэзия, и интересно наблюдать, как участники действия меняют положение тела для того, чтобы грамотно отвечать на угрозы.

Да, самодовольная маленькая Лена Нгуен умеет прекрасно стрелять по бумажным мишеням, но она уже узнала, что приобретенные на стрельбище навыки не очень-то сочетаются с пóтом и ужасом настоящей жизни. Она уже многократно промазала, ее оружие давало сбой, в нее стреляли сквозь укрытие. Оставался только последний урок.

Рай подошел к ней. Он сделал шаг влево, обошел багажник «Тойоты», приготовив оружие к бою. Равнобедренная стойка. Прицел точно настроен. Линия прицеливания совмещена с целью. Идеальный фокус. Он осторожно, дюйм за дюймом, преодолевал вражеское пространство за задней дверцей. Это напоминало отрезание куска пирога, когда постепенно тебе открывается…

Пустое бетонное покрытие.

Она исчезла.

Он моргнул.

«Как так?»

На дорожном покрытии стояла пара кед. Их сняли и аккуратно поставили.

Его мозг пытался это переварить. Он был так же шокирован и раздражен три месяца назад, когда Кэмбри, казалось, исчезла в ночи, внезапно растворилась за поворотом на погруженной во мрак автомагистрали. Куда она могла пойти? И зачем ей было снимать…

Что-то прижалось к его шее сзади, напоминающее горячий металл.

– Брось оружие, Рай.

«Боже! – с восхищением подумал он. – Они на самом деле близнецы».

Лена поменяла руку и направила на Райсевика оружие, а затем под дулом подвела его к своей сумке. Там она быстро нагнулась, достала запасной магазин и перезарядила «Беретту».

Он наблюдал с угрюмым видом.

– Погоди. Пистолет был пустой?

Она улыбнулась, играя большим пальцем с остановом затвора. Еще семнадцать патронов в пистолете готовы к использованию. Ей начинало это нравиться.

– Пошли, – она сунула его револьвер в свой задний карман. – Давай проверим, жив ли твой папаша.