Смерть на выбор

Мэр говорил уже седьмую минуту. Трагическая весть, ушел из жизни, убит. Преступность, которой объявлена война не на жизнь, а на смерть, нанесла ответный удар. Ужесточить, непременно наказаны, свидетельствует о близости победы, последние содрогания.

Лизавета его не перебивала. Она механически запоминала текст и смотрела на лицо мэра. Обычно розовое и вальяжно самоуверенное, теперь оно было словно припудрено мукой. Правильные, решительные слова о наказании преступников, а на донышке зрачков неподдельный страх, даже ужас.

— Связано ли убийство с теми делами, которые непосредственно вел сам Валерий Павлович Локитов? Какие именно дела он контролировал лично?

Лизавета не рассчитывала на исчерпывающий ответ, просто хотела получить подтверждение версии о связи убийства прокурора с его непосредственной работой. Мэр на секунду запнулся.

— Будут проверены все версии, все лучшие силы будут брошены на раскрытие этого преступления.

— Можно ли это убийство считать отчасти политическим, скоро выборы? — Этот вопрос Лизавета задавала наугад, расплывчатое «Кому-то мешал», брошенное Еленой Викторовной, не позволяло делать столь далеко идущие выводы.

— Безусловно, политическое убийство прокурора, тем более прокурора второго города России — Петербурга, — удар по всей стране, по власти, по порядку и законности. И я лично обещаю, что сделаю все, чтобы преступники были наказаны.

Мэр встал, давая тем самым понять — разговор окончен, больше на вопросы он отвечать не намерен.

* * *

Новости выдали это заявление мэра в дневном выпуске. Потом повторили целиком вечером и ночью. Без дополнений, без комментариев. Только факт — убит прокурор города. Телефоны в редакции разрывались. Среди всей круговерти Лизавета позабыла о кассетах Кастальского и о том, что договорилась встретиться с Андреем Балашовым и позвонить оперативнику. Он, впрочем, тоже о ней не вспоминал. До вечера.

Когда она вышла из студии, то наткнулась на оперуполномоченного Смирнова. Он скромненько стоял в коридоре первого этажа у входа в студию, из которой шли в эфир новости, и ждал.

— Привет, ты знаешь, что случилось? — сразу набросилась на него Лизавета.

— Еще бы. Неразбериха творится у нас такая, что слепой и глухой узнал бы. Собирают сводные следственные группы. Людей прикомандировывают и откомандировывают. Уже приехали следователи по особо важным из Прокуратуры России. Завтра, поговаривают, в Петербург прибывает начальник Федеральной службы безопасности. А ты?

— Видел заявление мэра?

— Видел, много слов и ничего. — Саша Смирнов не считал нужным хотя бы выглядеть лояльным. — Бред — в элитарном, охраняемом дачном поселке убивают советника юстиции такого ранга, а об этом узнают почти через сутки. Бред. Но я насчет тех кассет.

Лизавета через силу улыбнулась — упрямый оперативник будет тянуть свое дело, и пусть вокруг рушатся стены домов и начальнических кабинетов.

— Сейчас посмотрим.

Как и следовало ожидать, на кассетах ничего существенного не было. Они не имели никакого отношения к последней работе Олега Кастальского. Саша заметно загрустил, даже плечи и уголки губ опустились, даже жесткий ежик прически слегка обвис.

Лизавете пришлось его утешать. Она пообещала все же встретиться с Балашовым, узнать насчет предвыборного блока «Вся Россия», пообещала связаться с тридцать третьим каналом и разыскать группу Воробьева, когда тот вернется из Москвы.

Утешать Сашу Смирнова было легко и приятно: как только выяснялось, что еще не все проверено, а следовательно, не все потеряно, он восставал из пепла.

Он аккуратно убрал в блокнот список кандидатов от «Всей России»:

— Я их проверю по нашим каналам.

А потом отвез Лизавету домой. Открывая двери очень не новой служебной «шестерки», деловито пояснил:

— Теперь зато с автотранспортом проблем поменьше.

— За то, что преступников стало побольше? — не удержалась и съязвила Лизавета.

— Надоело оправдываться, можно подумать, милиция выдает лицензии грабителям и рэкетирам. Какое общество — такая преступность.

«Интересно, знает ли Саша, что сейчас в точности повторил слова бывшего начальника Петербургского ГУВД, сказанные уже после интервью?» — подумала Лизавета.

И решила, что знает — «бывшего» в ГУВД до сих пор помнили и любили многие.

— А ты в жизни лучше, чем на экране, — сказал ей Саша на прощание.

Перед сном Лизавета позвонила домой Главному. Вообще-то она предпочитала общаться с начальством в официальной обстановке. Но оброненные Сашей слова насчет приезда главы Федеральной службы безопасности заставили изменить принципам. Ей удалось выпросить камеру на полдня и договориться, что именно она поедет на это интервью.

— Ладно, раз узнала, поедешь. — Главный при всех его недостатках свято соблюдал журналистское право первой ночи.