Смерть надевает маску

Я решила толкнуть его в грудь, но это его лишь раззадорило.

– Хватит изображать недотрогу, миссис Эймс.

Фостер хотел меня поцеловать, но я отвернулась и изо всех сил толкнула его. Он был силен: после стольких лет на теннисном корте он стал худым, но мускулистым, и я не сдвинулась даже на миллиметр. Тут мне стало по-настоящему страшно – я поняла, что он не собирается меня отпускать.

– Люблю боевых женщин, – рассмеялся он. Затем коснулся губами моей шеи, и я вся напряглась.

– Мистер Фостер, отпустите, – потребовала я, изо всех сил сопротивляясь.

Он схватил меня за руки – пальцы впились в мою кожу – и еще теснее прижал к стене. Затем посмотрел в глаза – его взгляд был враждебным.

– Я устал играть в эти игры.

Фостер еще раз попытался меня поцеловать, и когда я снова отвернулась, то прошептал мне на ухо кое-что очень непристойное.

У меня не осталось выбора. Я быстро и изо всех сил подняла колено.

Он отпустил меня и, скрючившись и злобно ругаясь, зашагал назад. Я же быстро открыла дверь.

– Я не играю в игры, мистер Фостер.

С этими словами я ушла, ни разу не оглянувшись.

Глава 29

В других обстоятельствах я бы тот же час покинула этот дом. Но сейчас нужно было сначала привести наш план в действие. Главное, до конца вечера не столкнуться с мистером Фостером. Стоит ли рассказать об этом инспектору Джонсу? Я сомневалась, что он мог как-то помочь в такой ситуации – в конце концов, у него на руках было бы лишь мое слово против слова мистера Фостера.

Мне и самой было трудно в это поверить. Мистер Фостер был безупречно вежлив, казался настоящим джентльменом… Что ж, внешность обманчива. И в определенных обстоятельствах любой может снять маску.

Теперь я знала точно одно: мистер Фостер на верхней строчке в списке подозреваемых. Если он способен так относиться к женщине, то, без сомнения, мог бы сделать что-то и похуже.

Я забылась в мыслях и все еще дрожала от ярости и уходящего страха, так что прежде чем я отреагировала, меня пришлось позвать трижды:

– Миссис Эймс!..

Я подняла глаза и увидела Вивьен Гармонд, которая стояла у лестницы.

– Здравствуйте, миссис Гармонд, – сказала я, стараясь взять себя в руки.

– Могу я поговорить с вами наедине?

Я посмотрела на дверь в гостевую. Наверное, мистер Фостер уже ушел, но мне не хотелось испытывать удачу.

– Конечно, – ответила я. Настроения на еще одну перепалку у меня не было, однако представилась прекрасная возможность поговорить с ней.

– Здесь есть одна маленькая комнатка, пойдемте, – сказала она и уверенно повела меня по обшитому деревом коридору за той самой гостиной; очевидно, она знала этот дом очень хорошо. Наконец миссис Гармонд остановилась перед дверью, открыла ее, зажгла свет и шагнула внутрь. Это был небольшой рабочий кабинет. Убран он был безлико, что говорило о том, как редко его используют.

Вивьен закрыла дверь и повернулась ко мне.

– Я видела, как вы зашли в гостиную и знала, что он с вами, так что решила подождать снаружи. Еще чуть-чуть, и я бы вошла.

– Миссис Гармонд, пожалуйста, поверьте мне: между мной и виконтом никогда ничего не было.

Она покачала головой:

– Нет-нет, миссис Эймс. Я о Найджеле Фостере.

В смущении я нахмурилась.

Она помедлила, словно решаясь на что-то. А затем тихо и уверенно заговорила, посмотрев на меня своими темными глазами:

– Я знаю, что обо мне говорят, миссис Эймс. Все время ощущаю их презрительные взгляды, чувствую, как они избегают разговора со мной.

Я не до конца понимала, о чем она, и молча ждала.

– Люди думают, что у меня ребенок от Александра. Но это не так.

Я удивилась. Откровенно говоря, я не была уверена, говорит ли Вивьен правду, но кто отец ее сына – совершенно не мое дело, так что я не собиралась ее осуждать.

Видимо, она прочитала в моем лице симпатию, а потому продолжила:

– Мне кажется, я могу доверить вам эту тайну, миссис Эймс. Я… Я совсем недолго пробыла в браке с мистером Гармондом – он умер очень скоро. Александр в моей жизни появился позже. Но когда я вернулась домой, поползли слухи. Я не стала никого ни в чем разубеждать. Александру все равно, что они болтают. Это никогда его не заботило. И потом, пусть лучше думают, что это его сын, чем узнают правду. Понимаете, мистер Гармонд тоже не был отцом моего мальчика. Его отец – Найджел Фостер.

Я молча уставилась на нее. Нет, такого поворота я не ожидала.

Вивьен продолжила совершенно спокойно – так, словно вспоминает чужую историю:

– Мы оба были в Греции, и все завертелось так, что у меня начался роман с красивым и обаятельным теннисистом. Я сразу же его полюбила, но наш роман быстро закончился. Когда я поняла, что беременна, он уже покинул страну. И уже после этого появился мистер Гармонд, вскоре он сделал мне предложение… Я согласилась, но он ни с того ни с сего умер от болезни, так что я осталась одна в чужой стране, к тому же с ребенком под сердцем… Тогда-то я и познакомилась с Александром. Он был очень добр ко мне. Я родила в Греции, и Александр сопроводил нас на пути домой.

– Вы говорили мистеру Фостеру, что это его ребенок? – Конечно, это меня не касалось, но я не могла не спросить.