Смерть особого назначения

...Соболевский был зол. Нервная сцена в трех шагах от штаба, под носом у зрителей, отняла много сил. В такие минуты он не имел права думать о личном, как бы сильна ни была его любовь к Катрин. У него есть приказ. Он, кадровый офицер, не имеет права ослушаться. Он, лучший пилот-разведчик семнадцатой бригады, обязан сделать то, что не смог сделать Борис Зуля. «Москит» должен найти систему РЭБ фринов. Это будет лучшим ответом на гибель «Фантома» и его экипажа, на атаку Рапиды, на смерть невинных людей.

– Зря ты так... – сказал Уарн, когда человек и дрогл добрались до стартовой площадки, где находился «Москит».

Соболевский нахмурился, посмотрел на спутника с неприязнью и раздражением. И так получилось глупо, всю дорогу Кирилл думал не о предстоящем полете, а о том, как нехорошо расстались с Катрин. А тут еще и дрогл лезет со своими нравоучениями.

– Зря ты так с Катрин, – повторил Уарн, не обращая внимания на нервную реакцию человека. – Она мать твоего ребенка. Я хорошо знаю, у вас, людей, мать ребенка, который твой, – это святое...

Дрогл говорил немного путано, только Соболевский все равно улавливал смысл.

– Ты ошибаешься, Уарн! – с усмешкой сказал майор. – Катрин – не мать моего ребенка. У нас нет детей. Мы даже не муж и жена официально. Не знаю, понимаешь ли, о чем я сказал.

– Я тебя понимаю, – сразу же ответил дрогл и остановился перед человеком. – А вот понимаешь ли ты, о чем говорю я?

– У нас нет ребенка! – майор сказал это громче, чем требовалось, Уарн и без того прижал уши к голове, будто в испуге.

Соболевский хотел прибавить еще несколько гневных слов – в адрес чужака, который вздумал лезть не в свое дело, но вдруг остановился, приоткрыв рот. Фразы из недавнего разговора с Катрин вспыхнули в мозгу – будто их выжгли огненными буквами.

«Мы отвечаем не только сами за себя. Подумай о нас с... Если для тебя это важнее нас, я не держу...»

Неужели?! Он неправильно понял смысл?! Не «подумай о нас с тобой»?! Катрин хотела сказать «подумай о нас с будущим малышом», а он перебил ее?!

Кирилл вытаращил глаза, не в силах задать вопрос дроглу.

– У нее внутри – твой ребенок, – подтвердил Уарн.

Ему не требовалось, чтобы вопрос задавали вслух. Этот гном действительно был очень сильным ментатом.

– У нас будет ребенок? – глупо переспросил Соболевский, не в силах поверить.

– Он уже есть, – терпеливо повторил дрогл, голосом выделив слова «уже есть». – Жизнь возникла. Я вижу ее в теле Катрин.

Уарн опять сказал как-то странно, не по-людски. Ни один врач-человек так не сказал бы, но для Соболевского все это не имело значения. Важна была только суть.

«У нас – ребенок!!!»

– Но почему она прямо не сказала мне? – растерянно пробормотал майор.

– Она все время говорила об этом, только не словами. Ты не услышал?

Соболевский непроизвольно рванулся назад, сделал несколько быстрых шагов в сторону КПП, потом остановился. Медленно повернулся к дроглу. Лицо его было искажено отчаянием и болью.

– Поздно... – прошептал Кирилл, схватившись за голову. – Господи, какой же я дурак! А ведь мог догадаться, почему распсиховалась Кэт, но увидел в ее словах не тот смысл...

Он скрипнул зубами от злости на себя самого.

– Если хочешь, я передам ей твою любовь и твое «прости»... – кротко предложил Уарн. – Извини, я знаю, тебе неприятно, когда в дело вмешивается кто-то третий. Но мне знакомо, что такое сильные чувства, потому я и хочу помочь. Я сам... еще недавно...

Дрогл запнулся, не в силах продолжить. Майор сразу же вспомнил слова Кравца: «На Одонке у него погибла вся семья...» Вспомнил боль, которая на миг прорвалась из души дрогла, – такая страшная, нестерпимая, что обожгла и ввергла Кирилла в шок.

– Спасибо, – сказал Соболевский. – Я хотел бы передать ей... Передать, что она лучший человек... лучшая женщина... самая лучшая... Нет, не знаю, Уарн... Не получается словами, не смогу я, как надо...

– Не надо говорить, это лишнее. Просто подумай обо всем, – попросил дрогл. – О Катрин. О своем отношении к ней. О ребенке... О вас троих... Я передам.

И Кирилл поверил, что так будет правильней. Закрыл глаза, вспоминая... Теплый дождь, промочивший их обоих до нитки. Яркая радуга над мокрым лесом, когда они бежали, взявшись за руки, наполненные искрящейся радостью. Потом заскочили в дом, но не в душ – сбросили всю одежду и нырнули под одеяло в спальне, смеясь непонятно от чего. Жадные губы Кэт...

Что-то нежное и горячее вырвалось из груди – пульсирующим комком понеслось вдаль. А потом в ответ пришло другое. Обжигающее. Безумно-хмельное. Такое, от чего закружилась голова и помутился разум. Кирилл без объяснений дрогла понял: это ответ Катрин.

И вдруг захотелось замереть и стоять так долго-долго, до бесконечности, забыв обо всем. Даже о приказе Кравца. Ни о чем не думать, только воспринимать чувства Катрин...