Смерть-остров

Рахима никак не могла отыскать своего Ильдара. Вроде и остров небольшой, и переселенцы разместились на узком пятачке — на берегу перед лодками — но муж Рахимы нигде не объявлялся. Женщины боялись подходить к группам спецконтингента, от всех исходила опасность. В поезде ещё были живы интеллигентные люди, выдержанные, стоически переносившие тяготы и унижения, но к концу пути выжили более наглые и циничные, старавшиеся взять в оборот группу из «бывших» людей. Сначала Галина не понимала, почему «бывшие» привлекают внимание уголовников. Ведут себя тихо, муки голода переживают в одиночку, каждый сам по себе. «Бывшие» не кричат, не протестуют, не требуют прокурора. Потом поняла, когда увидела, как уголовники повалили одного почтенного отца семейства и выломали из его рта золотой протез, а затем придушили и сбросили в низину. Там он и лежал, на спине с откинутыми руками, обращаясь к небу широко открытым ртом, словно взывая к самому богу или проклиная его.

Галина охнула и закрыла лицо Розы, чтобы девочка не увидела страшного зрелища. Рахима что-то тихо пробормотала на татарском, низко опустив голову, иногда из-под низко надвинутого платка выглядывали плачущие глаза, наполненные болью. Галина чувствовала свою вину перед ней и ходила вдоль костров, надеясь найти Ильдара-абыя, а когда надежда исчезла, старик сам пришёл, увидев женщин под деревом. Оказалось, он давно искал их, но народу на острове много, а у Ильдара-абыя плохие глаза, старик почти ничего не видел. Рахима расплакалась, обняв мужа, но Ильдар-абый строго прикрикнул на жену, и она мигом успокоилась.

Теперь им было легче, вроде уже не одни, с мужчиной. Галина тайком подходила к мешкам, вылавливала жижу, комкала её, сцеживая воду, затем совала под угли, чтобы испечь подобие лепёшки. Всё это приходилось делать исподтишка, чтобы другие голодные не заметили, как она вытаскивает из костра маленькие кусочки испечённого теста, но спрятаться от хищников не удалось. Однажды Галину подкараулили уголовники и, привязав её к дереву, быстрыми движениями срезали ей груди и икры. Острые лезвия ловко чиркали по телу, словно свежевали барана. Всё случилось неожиданно, Галина едва успела что-то крикнуть, но тут же потеряла сознание. Провисела она недолго, её обнаружила Роза. Заплаканная девочка прибежала к Ильдару-абыю и громко прочирикала что-то на татарском, старик живо поднялся и побежал к перелеску. Там, на молодом и стройном тополе, обвязанная по пояс, свисала с верёвок обескровленная, но ещё живая Галина. Две раны зияли на груди, ноги были залиты кровью.

Старик прокричал что-то, подняв голову и руки к небу, но Рахима схватила его за рукав, и Ильдар-абый успокоился. Развязав верёвки и сняв Галину с дерева, старик уложил её на землю, затем развёл костёр, дождался, когда огонь разойдётся, и куда-то ушёл ненадолго, потом вернулся с ведром, долго накаливал днище, а когда оно стало огненно-красным, быстрым и точным движением приложил к груди Галины, затем таким же образом прижёг раны на ногах. Запах горелого мяса медленно поплыл над островом, но к костру никто не подошёл. Рахима и Роза молча помогали Ильдару-абыю.

Галина не стонала, не кричала, словно уже умерла, но она была жива, в уголках глаз иногда мелькал проблеск живого сознания, при этом она ничего не чувствовала, словно оказалась уже на том свете. Когда все раны были притравлены, Ильдар-абый снял с себя последнюю рубаху и, разорвав её на узкие полосы, туго перетянул грудь и ноги Галины. Ильдар-абый перенёс стоянку на другое место, подальше от любопытных и голодных глаз. Потянулись томительные дни и ночи. Они втроём ухаживали за израненной Галиной, надеясь, что выходят её. Ильдар-абый принёс из леса сухие лесины, устроил что-то вроде помоста, по бокам поставил колья, а наверх бросил сплетённые прутья. Снег сошёл, но холода продолжали держаться. От сырой земли исходил могильный холод, но тепло костра и желание помочь друг другу удерживало этих людей от желания умереть. Ильдар-абый, поняв, что в перелесок никто не придёт, успокоился, сам ходил к мешкам с мукой, набирал полное ведро и кружку, а затем потихоньку, не привлекая внимания, уходил к перелеску. Роза научилась сцеживать воду из промокшей и заплесневелой муки и печь лепёшки. Рахима немного ожила и тоже пекла лепёшки, которые были похожи на каменные катышки, кипятила воду, заваривала берёзовую чагу. Через неделю Галина очнулась. От потери крови голос у неё стал тихим, каким-то прозрачным. Она долго пыталась понять, где находится, потом, осознав, что с нею сталось, заплакала.

— Зачем вы это сделали? — прошептала Галина, глядя сверкающими глазами на Ильдара-абыя и Рахиму-апу. Роза стояла в стороне, боясь пошевелиться. Девочка поняла, что происходит что-то страшное, что-то такое, чего она никогда не поймёт.

— Что, дочка, что мы сделали? — спросил после долгой паузы Ильдар-абый. — Ты была при смерти. Мы спасли тебя.