Смерть-остров

— Тут лодка нужна, обласок не годится. Где ваша лодка? — продолжал допытываться уполномоченный. — Я отведу арестованных и сам посажу в лодку, а ты греби по прямой до Назина. Только никуда не сворачивай! Поняла?

Хантыйка потрясла головой, дескать, всё поняла. Проверяющие до острова не доедут, их будут поить всю неделю, пока командировка у них не закончится. Арестованных велят довезти до острова, но мальчика надо спасти. Настасья подумала, что его можно отвезти в соседнее стойбище. Там подростка не найдут. До того места даже собаки не доходят, со следа сбиваются. По дороге в стойбище особенные травы растут, они нюх собакам отбивают.

Участковый уполномоченный вывел беглецов из камеры и повёл к реке, а хантыйка шла следом, боясь вспугнуть милиционера. Мужчина и женщина поняли, что их возвращают на остров, мальчик едва шёл, бледный, измученный, с тоской в глазах. Настасья обмирала от страха, чтобы он не упал раньше времени. Как только участковый посадит их в лодку, она схватит весло, и они уйдут в сторону стойбища.

— Ну, смотри, Настасья, не подведи меня, — сказал участковый, смотря ей в лицо, — я ведь проверю, привезла ты людей или нет. Если что не так, то беды не оберёшься, Настасья!

Хантыйка часто-часто закивала головой, помогая руками, стараясь убедить подозрительного милиционера в своей благонадежности.

— Ну, ладно, уговорила, бери вёсла!

Вскоре лодка захлюпала по воде, уходя в сторону Назина. Участковый взмахнул рукой и стал взбираться по обрыву. Берега в этих краях сыпучие.

Лодка плавно скользила по ровной глади. К вечеру ветер стих, снова повеяло ледяным холодом. Настасья пыталась улыбнуться мальчику, но тот прикрыл глаза от болезненной усталости. Хантыйка хотела и не могла сказать беглецам, что хочет их спасти, мучаясь от невозможности передать словами, что они через три часа будут свободны. И хотя жизнь в тайге суровая, но всё-таки она лучше, чем на острове среди людоедов. Настасья перебрала все слова, которые знала, но подходящие не нашла.

Отец подростка тоже закрыл глаза. Его трясло и знобило. Он должен был принять решение. Столько мук они перенесли, чтобы выбраться из проклятого места, а их опять везут туда же, на верную гибель. На жену он старался не смотреть. Она утратила веру в его силы. Он больше не мужчина для неё, не муж, не отец единственного сына. Да разве отец может отправить ребёнка на смерть? А этот может, сидит себе и глаза закрыл, а сын умирает. Женщина сжала губы, зубов у неё не было. Они выпали в течение месяца от странной болезни, которой нет названия. Лекпом сказал, что, наверное, у неё цинга или завелась какая-то инфекция в организме. Так и не смог определить болезнь. Женщина потеряла нить рассуждениям, она не представляла, как они будут жить на острове. Мальчик тихо клонился ко дну лодки, теряя сознание.

Когда Настасья попыталась на пальцах объяснить, что они едут на стойбище, мужчина потерял самообладание. Он выхватил из её рук весло и принялся бить хантыйку по голове, пока не забил до смерти. После, взглянув на смертельно бледную жену и лежавшего на дне лодки сына, всем телом налег за борт и лодка перевернулась. Ветер, появившийся следом за холодом, вспенил ровную гладь мелкими бурунчиками, затем поднял волну, отгоняя перевернувшуюся лодку вниз по реке.

Первой пропала Настасья, за ней мальчик, его мать ещё долго выбрасывала руки из водной толщи, но вскоре и она исчезла. Мужчина безвольно барахтался в воде, подчиняясь инстинкту выживания, его таскало вниз и вверх, пока не унесло течением вслед за лодкой. Скоро и его не стало. Продолговатое днище лодки скользило вдоль берега, пока не зацепилось за вросшую намертво корягу. В этом месте образовался затор, препятствующий течению реки.

Глава седьмая

Алексей Роднин пил уже вторую неделю, и, чтобы никто не мешал, закрылся на ключ в комнате. Соседи потихоньку разбежались, пугаясь пьяного уполномоченного. Изредка Алексей выходил из комнаты, чтобы добрести до туалета, а потом снова нырк за дверь, и на защёлку. Перед запоем Роднин запасся спиртом, водой и куревом. На столе пистолет, оловянная кружка и бутыль спирта. Тарелка с окурками. Алексей пускал в комнату только Панина. У них был условный знак, сначала стук долгий, затем короткий и снова долгий. Пауза. Повтор. Фрол, как мог, прикрывал Роднина от начальства. Сначала врал, что Алексей уехал к родне за продуктами, потом сказал, что на похороны, а когда поймали на вранье, изловчился и ввернул что-то насчёт женитьбы.

Начальство и успокоилось. А что, женитьба — дело хорошее. В органах поддерживали семейную жизнь личного состава, понимая, что брак благотворно влияет на моральный климат в коллективе, ведь женатые люди более устойчивы и покладисты в службе, нежели холостые.