Смерть отца

«До чего я тогда был горяч, – опирается Александр спиной о столб бледного уличного фонаря, – ни Тора, ни доказательства не убедили Георга тогда идти за мной. Он был по-настоящему захвачен и прилип душой к идее, которая искрой вспыхнула в нем. Отсюда до научного обоснования идеи дорога была коротка». Печальная улыбка стынет на губах Александра, не стирая постоянного насмешливого выражения. «Как бурно я был настроен в те годы». И снова издает свист. Желание подняться туда и оторваться от одиночества до того переполняет его, что он усиливает свист, до боли растягивая мышцы рта. Но светящееся окно остается закрытым.

Снова возникает тень Георга в окне, и после этого гаснет свет. Теперь Александр стоит в полной темноте.

«Соглашусь на приглашение Габриеля сопровождать его в городок металлургов, к дяде Самуилу, которому исполнилось семьдесят пять лет, – вздыхает Александр, – меня ждет напряженная работа в ближайшие недели, позорное дело куплетиста…»

Александр отрывается от темного окна Георга, и фонарь посылает ему вдогонку свой бледный свет.

Глава пятнадцатая

Дорога в городок металлургов, что расположен между горами, далека. Габриель и Александр едут к дяде Самуилу. Габриэль ведет автомобиль. Широкое шоссе без конца петляет между городами и лесами, селами, заброшенными поместьями, редкими железнодорожными станциями. Мелькают мимо небольшие мельницы, заправочные станции, и множество придорожных питейных заведений. Медленно ползет автомобиль с хребта на хребет, между гигантскими скалами и высокими соснами.

Городки и села погружены в воскресный отдых. Несмотря на ранний час, они не одни на дороге. Грузовики заполняют петляющее шоссе. Внезапно появились на примыкающей дороге грузовики, полные людьми в форме штурмовиков, со знаменами. На главном шоссе они выстроились в длинную колонну, разрывающую сельскую тишину ревом песен и развевающимися знаменами. Дремлющие села пробуждаются. Окна распахиваются, руки машут поющим штурмовикам. В селах злобно воют псы, раздетые до пояса крестьяне уводят их и тоже приветствуют веселую колонну. На заправочных станциях работники закатывают рукава. На железнодорожной станции начальник приветствует их кивком. И все питейные заведения широко открывают свои ворота. От километра к километру повышается настроение мускулистых парней в коричневой форме. На шоссе, вне поселений и городков, они успокаиваются, перестают размахивать знаменами и петь песни, сидят на скамьях грузовиков, разговаривая между собой. Но как только кто-то возникает по пути, даже если это нищая старуха, собирающая в лесу хворост, они мгновенно вскакивают на ноги, и начинают реветь песню, от которой могут лопнуть барабанные перепонки.

– Народ един! Страна одна! Вождь один!

– И никто не протестует? – потрясен Александр. – Этот коричневый потоп зальет здесь все.

– Расскажи это дяде Самуилу.

– Он что, не знает?

– Ах, дядя – вздыхает Габриель, – и сейчас он упрямо не желает репатриироваться с нами, а Моника не может себе позволить оставить его одного. Давно бы мы уже были в стране Израиля, если бы не дядя.

– Он что, и сегодня такой же противник сионизма, каким был в дни нашей юности?

– Да, абсолютный противник. Но тем временем состарился, и желание его, как и каждого богобоязненного религиозного еврея, – умереть на Святой земле. Хочет он уехать с нами, если бы не книга…

– Книга?

– Ты забыл, что дядя Самуил пишет книгу, еще с тех пор. До завершения книги, говорит дядя, он не сможет уехать.

– И он близок к завершению?

– Ах, Александр, каждый год он начинает книгу сначала, – и оба начинают смеяться.

Остальную часть дороги они едут молча.

«Дядя Самуил пишет книгу». Эта фраза сопровождала дядю Самуила, окутывая его атмосферой тайны. Дядя не принадлежал к старожилам городка. Семья его не жила между горами. Прежде, чем дядя Самуил приехал сюда, от него пришло письмо в торговый дом Аарона Штерна, дяди Габриеля. Письмо было написано красивыми готическими буквами со всеми завитушками, в нем был вопрос к почтенному Аарону Штерну, есть ли у того возможность найти ему место чиновника в своей конторе. Аарон был весьма чувствителен к красивому почерку и считал, что красивый почерк является основой успеха в жизни. Поэтому, долго не размышляя, он пригласил дядю Самуила на работу, тем более, что торговый дом по продаже металла семьи Штерн рос со дня на день, и нуждался в работниках. Так приехал дядя Самуил из города Лиссау Познанской области в горный городок металлургов. Прибыл один, без семьи, и впервые вошел в контору Аарона Штерна во время дневной молитвы. Каждый день, в четыре часа дня, Аарон Штерн извлекал из кармана, висящие на цепочке золотые часы и объявлял чиновникам:

– Оставляем работу и приступаем к дневной молитве.

Точно так же, как его брат на латунном предприятии в далекой Пруссии. Эта традиция поддерживалась семьей Штерн в любом месте, где бы она ни селилась.