Смерть отца

– Белла, – Филипп чувствует, что она отдалилась от него и бежит за ней. Светофор меняет цвет.

– Да, да. Надо торопиться, – отвечает Белла жестким голосом.

На вокзале они поглощаются толпой, и в этой толкотне Белла чувствует, что вернулась к уверенной реальности жизни.

– Там телефон-автомат.

В течение несколько минут они узнают: Саул находится в центральной полицейской тюрьме.

– За что? – Кричит Филипп в трубку.

– За запрещенную политическую деятельность.

– Это дело рук Отто! – говорит Филипп Белле. – Это он втянул мальчика.

– Да, – отвечает Белла, – в последнее время он тянется на улицу, к коммунистической партии, и мы за этим следим.

– Недостаточно.

В узкой телефонной будке они стоят лицом к лицу, и он чувствует запах духов, идущий от ее тела, и видит тонкий очерк ее бровей над большими глазами. Он кладет свою руку на ее, лежащую на телефонной книге. Она краснеет, но руки не отнимает.

– Не волнуйся, мы его вызволим оттуда.

– Я не волнуюсь.

И рука его на ее руке.

Стучат в дверцу будки. Снаружи образовалась очередь.

– Пошли, – говорит Филипп и берет ее под руку, – зайдем в вокзальный ресторан, подкрепимся, тогда и действия наши будут более разумными.

На вокзале очень шумно. Свистки поездов, топот ног. Шесть часов утра. Филипп ведет Беллу под руку, и она подчиняется ему. У напряжения, которое возникло сейчас между ними, есть четкое название: Саул! Арестованный мальчик стер их отчуждение. Филипп помогает ей снять плащ и хлопочет вокруг нее с необычной мягкостью, словно она нуждается в утешении. У маленького стола в углу полного публики ресторана они чувствуют себя как на необитаемом острове. Филипп старается думать о беде Саула, сблизившей его с сидящей рядом женщиной, но, в конце концов, сосредотачивается на Белле. «Пришло время выяснить все, что произошло.

– Как дела, Белла?

– В норме. Как у тебя?

– Все хорошо, даже отлично.

Оба понимают, что слова, срывающиеся с их губ, полны напряжения. Хорошо, что официант приносит завтрак, еда пресекает разговор. Пока Белла не смотрит на него и спрашивает настойчивым голосом:

– Ну, что мы будем сейчас делать? Как освободим мальчика?

– Об этом я думаю все время, – снова Филипп не говорит всей правды, – Я думаю, что мне надо пойти в дом Иоанны.

– Иоанны? – удивленно срывается с ее губ.

– Ты не знаешь ее старшую сестру?

– Еврейскую мадонну! – произносит Белла на одном дыхании, голос ее жесток и глаза в упор глядят на него. Нет Беллы, стыдливой и нежной. – Ты ее имеешь в виду?

Филипп понимает, что сейчас она думает не о Сауле и его судьбе, что она знает правду. Он опускает голову, чтобы собраться силами и ответить ей. Когда он снова поднимает голову, то видит ее черные глаза, полные гнева и сердечной боли. Слова застревают у него в горле под этим взглядом.

– Да, ее.

– Что ей до наших дел… Я имею в виду, до Саула?

– Потому что ее жених – офицер полиции и служит в центральном управлении на Александерплац. Пойду к ней и попрошу помочь.

– Хорошо, – она встает со стула. Филипп тоже встает. Ощущение у обоих, что все между ними сказано достаточно откровенно.

– Пойдешь со мной?

– Нет. Мое место не около Эдит и ее жениха, – легкий смешок на ее губах, – мое место около Розалии. Ну, поезжай и добейся успеха, – протягивает Белла руку Филиппу, поднимаясь на трамвай, который повезет ее к Розалии.

Филипп хочет сказать – «До свидания», но понимает, что это не к месту и, молча, пожимает ей руку. Трамвай удаляется, унося с собой от него мечту, которая не вернется.

Суматоха работы встречает его на площади. В доме умершей принцессы ремонт в полном разгаре. Над крышей весело развевается флаг со свастикой. Вся площадь обрела новый вид.

Дом Леви погружен в себя за длинной аллеей.

– А, доктор Ласкер, – открывает Фрида дверь Филиппу, – хорошо, что пришли, доктор Ласкер. Положение тяжелое, действительно тяжелое. Откуда вам стало известно? Главное, что вы узнали и тотчас же оставили все свои дела и пришли к нам. Это очень трогает, очень. Елена дежурила около него всю ночь, теперь около него Эдит. Температура поднялась, и доктор Вольф обеспокоен. Разве я нуждаюсь во враче, чтобы понять, что при температуре есть опасность? Я спрашиваю вас, нуждаюсь ли в таком случае в докторе? Питание в таком случае самое главное, усиленное питание. И я ему готовлю это питание своими руками, не даю никому прикасаться к еде уважаемого господина. Что это я вас держу здесь, в передней, столько времени? Заходите, заходите. Я вся в хлопотах. Надо приготовить завтрак уважаемому господину. Завтрак особенно важен для здоровья человека.

Только сейчас Филипп чувствует глубину безмолвия в доме.

– Фрида, – говорит он с беспокойством, – положение тяжелое, Фрида?

– Тяжелое, доктор, я ведь сказал вам, очень тяжелое.

– Пожалуйста, сделайте одолжение, вызовите на минутку Эдит.

– На минутку, доктор. Только на минутку, – Фрида торопится в комнату господина Леви.

Протянутая рука Эдит холодна.

– Хорошо, что ты пришел, Филипп.

– Положение тяжелое?

– Да, нелегкое. Он вернулся простуженным от дяди Альфреда. Дед собрал врачей.

– А сейчас?

– Сейчас он много спит, от слабости.