Смерть пахнет конфетками

– Нужна помощь, там неприятность, опасность…

– Смерть? – с трепетом спросила Маша.

– Нет, смерть она чёрная такая, противная, с косой…

– И это работает? – не отступала с расспросами Маша.

– Ребята, – влез в разговор Антон, – мы так и будем стоять и смотреть на то, что видит только один умалишённый, или пойдём дальше?

– Зачем ты меня оскорбил? – наконец-то перевёл свой взгляд с видения Кир.

– Ты же сам себя признаёшь шизофреником! – отмахнулся Антон.

– Но не умалишённым, – сказал Кир и пошёл дальше.

– Извини, – тихо сказал Антон. Его то ли напугал тон парня, то ли он просто действительно не хотел его оскорблять.

– Проехали, – сказал Кир.

Медленно они продвинулись ещё на несколько метров.

– А сейчас? – нарушила тишину Маша. – Сейчас эта девочка там стоит?

Кир ничего не ответил. Ему было совсем наплевать, стоит ли там эта девчонка, неизвестно откуда взявшаяся в его больной голове. С похмелья ему часто думалось о том, что такая жизнь совершенно никуда не годится. Жизнь, в которой всё меньше становится места для нормальности, которая, по его хмурому взгляду, даже в окружающих оттенках повседневности также теряла здравый смысл, и так потерянный в сводках ежедневных новостей: бессмысленные войны, разборки за место под солнцем, убийцы, насильники, хулиганские выходки и бытовое хамство. Среди припаркованных на газонах машин и бросающих мусор мимо урн людей Кир чувствовал себя нормальным. Прожигая свою жизнь, он старался никого не задеть тлением своей души. Старался плохо. И недавно случилось то, что опять вспомнилось ему дрожью по всему телу. Хоть тот пухляк и не был представителем добропорядочной стороны этого мира, но смерти он не заслуживал. А Якорь, остался ли он жив после ранения ножом? Никто не заслуживает такой смерти, смерть должна сама выбирать, чью голову ей скашивать в праведном гневе или в удовольствии от проделанной по справедливости работы. Да только где эта справедливая работа, если люди так легко берут на себя её обязанности. Но если Кир не может быть счастлив в этой жизни, понимая, что обречён на бесплодное существование, то может и смерти стоит поторопиться за его больной головой? Если его жертва будет не напрасной, то он готов не вернуться из этого болота…

Небо цвета пепла раскинулось по всему пространству верхотуры чужого мира, в котором люди питались сырыми корнеплодами, не зная ласки тепла от огня, боясь накликать Полуночницу, которая была откровенным злом, но казалась Киру милее тех, кто развязывает эти самые войны, посягает на чужую неприкосновенность, творит вред вопреки своим первостепенным необходимостям. Наверное, она просто хочет есть и местные смогли совладать с её аппетитом, принося в жертву домашнюю скотину. Не развязывая войн, не убивая себе подобных. Может быть, и нашему миру нужна такая же Полуночница, забирающая у всех право на мысль о вредительстве? Кир был готов пустить её в свою современность ради того, чтобы посмотреть, как бы люди отреагировали на обстоятельство, что есть кто-то, кто не объявляя войны, придёт в их дом и заберёт с собой навсегда только за то, что они посмели воспользоваться даром тепла в виде очага своего дома. Ведь огонь это малое из благ, что мы можем взять у мира. А отдавая только мусор, никакого пламени в сердцах не хватит, чтобы обогреть родную планету.

– Хотите конфетку? – нарушила всеобщее молчание Маша.

– У тебя там неиссякаемый запас? – спросил Антон.

– Шесть штучек осталось, – ответила девушка.

Кир заметил, как прекрасна была девушка в своей будто детской непосредственности. Как прекрасны её серые глаза под стать этому небу. Как заманчиво выглядят очертания её стройной фигуры на фоне ломких стеблей сухой травы. Как идёт ей эта облегающая кофточка с большим карманом на животе, как удачно подчёркивают фигуру обтягивающие, намокшие почти до колен, джинсы. Как мило выглядят её маленькие ступни в этой незагрязнённой отходами, но всё равно мутной жиже болота. Девушка была даже красивее уставшей Кристины и милее Светы, агрессивный чёрный цвет одежды которой будто сулил грядущую трагедию. То, что случится что-то плохое, Кир не сомневался. Его мысли крутились вокруг одной фразы о том, что они идут за смертью.

– Сейчас бы закурить, – сказал Кир. – Но конфетка тоже сойдёт.

Маша раздала всем по маленькой капельке сладости, засунув в свой рот две конфетки.

– Я не наелась морковью, извините, – обосновала она свою милую жадность.

Маленькая минута сладости и вновь горькие мысли о существовании. Воды стало больше, трава стала реже. Твёрдость земли стала уступать зыбким трясинам, из которых всё труднее стало доставать промокшие ноги.

– Чёрт! – выругался Антон.

– Я бы покрепче выразился, если бы первее это увидел, – сказал Кир.