Смерть пахнет сандалом

Я прервал рассказ и глянул на сидевшего рядом с камерой уездного. Тот сидел, склонив голову, словно почтительно слушая. Хочется послушать, так слушай, тебе же на пользу будет. Не послушав маоцян, невозможно понять, почему мы в Гаоми такие. Не зная истории маоцян, нельзя разобраться в душе нашего народа. Я нарочно повысил голос, хотя глотка саднила, словно изрыгала огонь, а язык болел.

Я уже упоминал, что у отца-основателя была кошка, и кошка эта была не обычная, а волшебная, как рысак по кличке Красный заяц, на котором скакал герой Гуань Юя. Чан Мао очень любил эту кошку, и она отвечала ему той же теплотой. Куда бы он ни шел, кошка следовала за ним. Когда Чан Мао выступал перед могилой, кошка сидела перед ним и внимательно слушала. В самом печальном месте она начинала в унисон с ним издавать горестные вопли. Основатель маоцян обладал незаурядным голосом, и его кошке в мяуканье тоже не было равных в Поднебесной. Из-за того, что Чан Мао постоянно сопровождала кошка, люди того времени даже прозвали его плакальщиком-кошатником. До сего дня рифмованные частушки на эту тему имеют хождение среди земляков Гаоми…

– Лучше ваши поучения слушать, чем вопли кошки Чан Мао, – с чувством вставил Сяо Шаньцзы.

А потом кошка эта взяла и сдохла. Насчет того, как это случилось, есть несколько версий: одни говорят, что она умерла от старости, другие утверждают, что ее отравил кто-то из театральной труппы другого уезда, третьи заявляют, что ее избила до смерти женщина, которая хотела выйти замуж за Чан Мао, но получила от того отказ. Как бы то ни было, кошки не стало. Чан Мао сильно переживал и с трупиком зверушки на руках проплакал три дня и три ночи. И не просто плакал, а плакал и пел, пока на глазах не выступила кровь.

После пережитого горя Чан Мао изготовил себе из шкур диких зверей головной убор и костюм. Маленький головной убор из шкуры дикой кошки с высокими ушами он в обычные дни носил на голове. Хвост накладывался поверх косы. Большой наряд был сшит из десятка с лишним шкурок и походил на величественную парадную форму. Сзади одеяния тащился большой толстый хвост. С тех пор Чан Мао и на похороны стал приходить в таком кошачьем одеянии.

После смерти кошки в выступлениях основателя маоцян произошли значительные перемены. Раньше в его пении было что-то радостное, что-то воодушевляющее. После того, как кошки не стало, в песнях Чан Мао стали преобладать печальные мотивы. Да и форма песен тоже изменилась: во время печального пения Чан Мао то и дело вставлял самые разные грустные мяуканья – интерлюдии между основными частями номеров. Все это вылилось в яркие особенности, которые маоцян сохраняет и по сей день.

– Мяу-мяу! – Не сдержав чувств, Сяо Шаньцзы пару раз мяукнул.

После смерти кошки Чан Мао и ходил, и разговаривал, словно подражая ей, будто бы душа кошки вселилась в него, и они духом с нею слились воедино. Даже глаза у Чан Мао постепенно изменялись: днем они сужались до щелочек, а вечером и ночью сверкали в темноте. А потом и сам отец-основатель умер. По преданию, перед смертью он обратился в огромного кота с крыльями, прорвал бумагу в окне, выпал во двор на большое дерево, затем взлетел и отправился прямо к луне. После кончины Чан Мао ремесло оплакивания пошло на убыль, но приятные на слух, душераздирающие мелодии продолжали и продолжают звучать в сердцах людей.

4

В годы правления Цзяцина[142] и Даогуана в пределах нашего северо-восточного края начались регулярные выступления небольших трупп, подражавших голосу и мелодиям Чан Мао. Обычно такие представления устраивали супружеские пары с ребенком: мужчина пел, женщина подпевала, а ребенок в кошачьем костюме им подмяукивал. Бывало, что артисты пели на похоронах у богатых людей – обрати внимание, это был уже не «плач на похоронах», а именно «пение на похоронах». Но гораздо чаще такие труппы выступали на рынках. Муж с женой играли и пели, а ребенок в кошачьем наряде ходил, мяукая, с корзинкой в руках и собирал деньги. Репертуар таких артистов в основном состоял из отрывков больших пьес: например, таких, как «Лань Шуйлянь торгует водой», «Вдова Ма плачет на могиле», «Третья сестра Ван думает о муже» и других. Представления были, по сути дела, сбором подаяния. Поэтому нас, возникших в те годы актеров маоцян, и нищих связывало одно ремесло. Иначе мы с тобой даже не стали бы наставником и учеником.

– Ваши слова, наставник, совершенно справедливы, – сказал Сяо Шаньцзы.