Смерть пахнет сандалом

Остановившись перед добрым молодцем Сунь Бином, Юань Шикай и Клодт задрали головы, чтобы посмотреть на распухшее от крови, сильно изменившееся лицо смертника. Изо рта у того текла кровь, от опухших глаз остались одни щелочки. Из-за выбитых зубов ругательства, вылетавшие из него, выходили шепелявыми, но разобрать их еще было можно. Он костерил Юань Шикая и Клодта почем зря, даже пытался кровавой слюной плюнуть им в лица. Но сил, очевидно, Сунь Бину не хватало, и слюна превращалась в пузыри, как у улюлюкающего младенца, балующегося икринками краба, то и дело вылезающего из своей норки. Юань Шикай довольно кивнул:

– Начальник Гаоми, выдать Чжао Цзя с сыном вознаграждение, как договорено, а также включить их в число служителей, ответственных за казни, и назначить им жалованье.

Шедший позади меня Чжао Цзя бухнулся на колени на доску, которая вела наверх помоста, и громко воскликнул:

– Благодарю ваше превосходительство за оказанную милость!

– Ты, Чжао Цзя, уж постарайся, – дружески, но строго продолжал Юань Шикай, – надо, чтобы он не умер, чтобы непременно дотянул до двадцатого, до церемонии открытия движения по железной дороге, прибудут иностранные журналисты все снимать. Если он у тебя помрет раньше, то не обессудь, но наша с тобой дружба на том закончится.

– Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, – в полной готовности ответил Чжао Цзя, – недостойный обязательно приложит все силы, чтобы преступник дожил до двадцатого, до церемонии открытия.

– Начальник Гаоми, вижу, постарался ты для государыни и государя, привел три смены стражников, чтобы попеременно несли дежурство, – с усмешкой проговорил Юань Шикай, – их пока обратно отправлять не надо. После открытия железной дороги уезд Гаоми станет столицей великой Цин. Если тебя к тому времени не повысят, то все равно разбогатеешь. Говорят же вроде, что каждый свисток паровоза – на вес золота. А по чести, дружище, теперь я вместо тебя заправляю уездом и всем народом в нем!

Юань Шикай громко расхохотался, я поспешно опустился на колени и на фоне хриплых проклятий Сунь Бина проговорил:

– Премного благодарен вашему превосходительству за покровительство, ваш покорный слуга будет трудиться со всей ответственностью!

2

Взявшись за руки, словно пара неразлучных друзей, Юань Шикай и Клодт сошли с помоста. В окружении юаневских и иностранных солдат большой паланкин Юаня с восемью носильщиками и высокий скакун Клодта покинули плац и направились к уездной управе. На плацу поднялась пыль, на главной улице по синим плиткам звонко зацокали лошадиные копыта. Управа уже стала для Юань Шикая и Клодта временной резиденцией, а Академия Всеобщей добродетели превратилась в конюшню и казарму для иностранных солдат. С их уходом стоявшие по бокам плаца зрители из простонародья начали двигаться вперед. Я испытал замешательство и испуг. Только что сказанные его превосходительством Юанем слова разволновали душу. Когда тот сказал, мол, ты еще можешь получить повышение… Повышение, повышение… В душе моей забрезжила надежда. Это значит, что, по мнению его превосходительства Юаня, я все-таки – толковый служащий, и его превосходительство Юань не держит на меня зла. А ну прикинем. В деле Сунь Бина именно я все устроил как надо. В одиночку пробрался в стан противника, один захватил Сунь Бина, избежал потерь среди правительственных войск и иностранных солдат. Проведение сандаловой казни я взял под свою личную ответственность, трудился денно и нощно, все делал в кратчайшие сроки, с наилучшим качеством, приготовил все инструменты и сооружения, необходимые для проведения этой потрясающей казни, у любого другого чиновника такого великолепия не получилось бы. Возможно даже, что его превосходительство Юань и не такой двуличный, каким все его считают, возможно, он талантливый и имеет далеко идущие планы: великая верность в чем-то подобна большому предательству, а истинный ум всегда напоминает сущую глупость. Может быть, его превосходительство Юань – главная опора в деле возрождения великой империи Цин. Эге, я все же – маленький глава уезда, повинуюсь приказам высшей власти, честно исполняю свой долг, свои дела обделываю только в заданных пределах, а все, что касается дел государственных, – не мое дело. Пусть о том пекутся императрица и государь. К чему таким маленьким людям, как я, браться не за свое дело?

Я преодолел сомнения и колебания, снова обрел находчивость и деловитость, отдал приказ трем сменам стражников расположиться на помосте и под ним и охранять лежавшего на кресте Сунь Бина. Люди надвигались со всех сторон плотными рядами. Казалось, что собрались простолюдины со всего уезда. Бесчисленные лица, сияющие кровавыми отблесками в лучах заходящего солнца. Над нашими головами промелькнули вороны, они уселись на отливающую золотистыми бликами крону дерева на восточном краю плаца, там у них были гнезда, там был их дом.