Читаем Смерть пахнет сандалом полностью

В моей голове возникла пустота, какое-то время я не понимал, как быть с тем, что происходило у меня перед глазами. А стреляный воробей Чжао Цзя сунул фонарь в руки сына и протиснулся между Сунь Бином и Мэйнян. В его глазах поблескивал холодный свет. Чжао Цзя издал сухой смешок и проговорил:

– Очнись, невестка, этот человек в глазах императорского двора – опасный преступник, если мы его отпустим, то нас всех вырежут под корень!

Вытянув руку, Сунь Мэйнян влепила ладонью по лицу Чжао Цзя пощечину, а затем и меня наградила затрещиной. Она встала перед нами на колени, и изо рта ее вылетел горестный вопль. Она с плачем причитала:

– Отпустите моего отца… Умоляю вас, отпустите моего отца…

В ярком лунном свете я увидел, как простолюдины перед помостом тоже бухнулись на колени. Они кричали невпопад, но слова были те же:

– Отпустите его… Отпустите…

Внутри меня все бушевало, я без конца тяжело вздыхал. Эй, народ, откуда вы можете разобраться, что происходит у вас перед глазами, откуда вам знать, что на душе у Сунь Бина, вы лишь видите, что он мучается на помосте, но подумали ли вы, что то, как он большими глотками глотал женьшеневый отвар, говорит о том, что он не желает умирать, но он и жить не желает. Если бы он хотел жизни, то еще вчера ночью сбежал бы из тюрьмы, и даже духи бы не знали и демоны не ведали, где он гуляет на свободе. В сложившихся обстоятельствах я тоже мог лишь спокойно созерцать и ждать. Подвергшись такой жестокой казни, Сунь Бин уже уподобился небожителям, а я был не в состоянии противостоять воле небожителя. Я махнул стражникам и негромко приказал убрать Сунь Мэйнян с помоста. Та изо всех сил вырывалась, ругалась грязными словами, но справиться с четырьмя стражниками ей было не под силу. Они вытолкали и стащили ее с помоста. Я велел стражникам разделиться на две смены, одна должна была нести караул на помосте, другая – отдыхать. Каждый полный час они должны были сменять друг друга, а отдыхать могли в пустом доме на улочке, прилегающей к Академии Всеобщей добродетели. Заступившим в караул стражникам я сказал:

– Больше внимания обращайте на проход перед помостом, никого, кроме Чжао Цзя и его сына, на помост не пускайте. А еще тщательно следите за всем вокруг, чтобы ни один человек туда не забрался. Если с Сунь Бином что случится, убьют или похитят его, то Юань голову мне снесет, но прежде, чем его превосходительство это сделает, я вам всем головы отрублю.

3

Продержались мы таким образом два дня и две ночи.

Утром третьего дня, проинспектировав помост, я вернулся в пустой дом Академии и, не раздеваясь, улегся на циновки, постеленные на полу из синего кирпича. Один из сменившихся караульных громогласно храпел, другой что-то бормотал во сне. Комары в восьмом месяце – зверье, кусают беззвучно, оставляя после себя кровавые следы. Натянув полы одежды на голову, я спрятался от их укусов. Снаружи доносилось побрякивание удил заморских коней, привязанных к высоким тополям на плацу, хруст корма в их ртах и позвякивание подков, а еще унылый хор осенних насекомых из бурьяна у основания стены. Вроде бы слышался неуловимый плеск воды. Не было ли это журчание вод Масан, протекающей по нашему родному краю Гаоми? На волнах этой печальной музыки я в смятении ума погрузился в царство снов.

– Начальник, начальник, худо дело, – пробудил меня ото сна взволнованный крик. Покрывшись холодным потом, я поднялся, разглядел перед собой глупую физиономию Сяоцзя, которую всегда озаряло неуловимое лукавство, и услышал, как тот, заикаясь, говорит: – Худо дело, начальник, Сунь Бин… Сунь Бин помирает!

Не задумываясь, я вскочил и бросился вон из дома. На юго-востоке уже высоко стояло сверкающее осеннее солнце. Белое сияние между небом и землей резало взор моим попривыкшим к темноте глазам. Я прикрыл глаза руками и устремился вслед за Сяоцзя на помост. Там рядом с телом Сунь Бина уже стояли Чжао Цзя, Мэйнян и дежурные стражники. Еще ничего не услышав, я почувствовал разносившееся зловоние и увидел, как над головой Сунь Бина кружится стая зеленоголовых мух. Чжао Цзя размахивал мухобойкой из конского волоса вокруг головы Сунь Бина. Множество подбитых мух уже валялось на земле, но на смену им прилетало еще больше. Одно за другим насекомые с безрассудной смелостью бросались на тело Сунь Бина. То ли их привлекал запах, исходивший от тела смертника, то ли их гнала к нему неведомая таинственная сила.

Я заметил, что Мэйнян, не боясь запачкаться, стояла прямо перед Сунь Бином и белым шелковым платочком убирала с его тела яйца, которые на нем молниеносно откладывали мухи. Взгляд мой с отвращением проследовал за движениями руки Мэйнян от глаз до уголков рта Сунь Бина, от носа до ушей, от дыры в плече, истекающей гноем и кровью, до раны на обнаженной груди… Эти яйца в мгновение ока превращались в личинок и начинали копошиться во всех влажных местах на теле Сунь Бина. Если бы не Мэйнян, то за самое большее четыре часа личинки бы начисто сожрали тело. В бьющем в нос зловонии я различил запах смерти.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дело Бутиных
Дело Бутиных

Что знаем мы о российских купеческих династиях? Не так уж много. А о купечестве в Сибири? И того меньше. А ведь богатство России прирастало именно Сибирью, ее грандиозными запасами леса, пушнины, золота, серебра…Роман известного сибирского писателя Оскара Хавкина посвящен истории Торгового дома братьев Бутиных, купцов первой гильдии, промышленников и первопроходцев. Директором Торгового дома был младший из братьев, Михаил Бутин, человек разносторонне образованный, уверенный, что «истинная коммерция должна нести человечеству благо и всемерное улучшение человеческих условий». Он заботился о своих рабочих, строил на приисках больницы и школы, наказывал администраторов за грубое обращение с работниками. Конечно, он быстро стал для хищной оравы сибирских купцов и промышленников «бельмом на глазу». Они боялись и ненавидели успешного конкурента и только ждали удобного момента, чтобы разделаться с ним. И дождались!..

Оскар Адольфович Хавкин

Проза / Историческая проза
Салават-батыр
Салават-батыр

Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания.Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей.Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.

Яныбай Хамматович Хамматов

Проза / Историческая проза