Смерть пахнет сандалом

От тела Сунь Бина разносилось не только трупное смердение. Тело смертника дышало мучительным жаром. Сунь Бин обратился почти что в пылающую печь. Если у него еще и оставались хоть какие-то целые внутренности, то они уже должны были выгореть насквозь. Губы Сунь Бина высохли и потрескались, как обгоревшая древесная кора, всклокоченные волосы на голове походили на иссохшуюся за много лет солому под циновками на кане, упади на такой сушняк хоть искорка, и он сразу вспыхнет, легкий удар – и он весь переломается. Но Сунь Бин еще не умер, он все еще дышал, дышал еще довольно громко, ребра его высоко вздымались и опускались, из него еще вырывались утробные звуки.

Завидев меня, Чжао Цзя и Мэйнян на время прекратили все свои телодвижения и нетерпеливо уставились на меня. В их взглядах сквозила надежда. Затаив дыхание, я протянул руку и потрогал лоб Сунь Бина. Тот пылал, как уголек, и я резко отодрал руку, боясь обжечься.

– Что делать, начальник? – В глазах Чжао Цзя впервые проглядывала растерянность. Я же подумал: ублюдок старый, так и ты тоже бываешь иногда беспомощным! Палач взволнованно и безвольно добавил:

– Если что-то срочно не предпринять – он не доживет и до темноты…

– Барин, спаси моего отца… – зарыдала Мэйнян. – Взгляни на меня, спаси его…

Я молчал, а в душе переживал из-за Мэйнян, из-за этой глупой женщины. Чжао Цзя боялся, что Сунь Бин умрет, и потому трясся за свою шкуру. Мэйнян боялась, что Сунь Бин умрет, и потому потеряла рассудок. Эх, Мэйнян, умерев, разве он не избавится от страданий и не взойдет на Небеса? Зачем ему, перенесшему невыносимые мучения, продлевать свое существование для того, чтобы добавить блеска празднованию немцами открытия железной дороги? Поживет он еще – лишь добавит страданий, и страданий невыразимых, страданий человека, трепыхающегося на острие меча, страданий человека, которого поджаривают в котле с маслом. С другой стороны, каждый прожитый день добавляет Сунь Бину почета и мужественности, оставляет в сердце народа еще более глубокий след, дописывает очередную кровоточащую страницу в историю Гаоми и всей династии Цин… Думал я, думал, оглядывался вокруг, колёса в моей душе все вертелись, а былой решительности я в себе так и не обнаруживал. Спасать Сунь Бина – это плыть по течению, не спасать его – плыть против течения. Эх, не прикинуться ли дурачком? Дуракам ведь живется легче.

– Сунь Бин, ты-то как себя чувствуешь? – Он с трудом поднял голову, губы его задрожали, и он издал разрозненные звуки. Вылетающие из глаз-щелочек обжигающие красные с черным лучи пронзили меня в самое сердце. Невероятно сильная и упорная воля к жизни Сунь Бина потрясла меня, в какой-то миг я почувствовал, что в сердце сильно забилась одна-единственная мысль: пусть он живет, нельзя допустить, чтобы он умер, нельзя допустить, чтобы наша великолепная пьеса увенчалась такой скомканной развязкой!

Я велел двум скороходам отправиться за лучшими врачевателями:

– Бегите к южной заставе за выдающимся костоправом Чэн Буи и к западной за опытным лекарем Су Чжунхэ, – приказал, чтобы они взяли с собой лучшие снадобья и прибыли как можно скорее, мол, приказ генерал-губернатора провинции Шаньдун Юань Шикая, его превосходительства Юаня, кто осмелится ослушаться приказа или умышленно промедлит с его исполнением, тот подлежит казни без права на помилование!

И два скорохода умчались во всю прыть.

Я велел служащему управы отправиться в лавку бумажных изделий за мастером Чэнем:

– Срочно доставить его вместе с инструментами и материалом, мол, приказ генерал-губернатора провинции Шаньдун Юань Шикая, его превосходительства Юаня, кто осмелится ослушаться приказа или умышленно промедлит с его исполнением, тот подлежит казни без права на помилование!

И служащий умчался во всю прыть.

Я велел гонцу отправляться в лавку по пошиву одежды за искусным портным Чжан Мацзы:

– Срочно доставить его со всеми инструментами, а также двумя чжанами марли, мол, приказ генерал-губернатора провинции Шаньдун Юань Шикая, его превосходительства Юаня, кто осмелится ослушаться приказа или умышленно промедлит с его исполнением, тот подлежит казни без права на помилование! – И гонец умчался во всю прыть.

4