Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»

— Еще раз! — завопил мистер Гарретт, уже второй раз добегавший до середины питча. Мистер Барроу послушно отбежал назад и остановился, готовый отразить очередную атаку. Она не заставила себя ждать: мяч взлетел по бите мистера Барроу, как белка по дереву, огрел его по костяшкам пальцев и отскочил в сторону, где, к счастью, кто-то успел до него дотянуться. Игроки поменялись половинами поля, а мистер Барроу, отойдя к трибунам, принялся растирать ушибленные пальцы.

Мистер Гарретт, следуя тактике «упорство вознаграждается», продолжал методично изматывать боулера соперников, отразив первые четыре подачи следующего овера. Пятая завершилась двумя его успешными пробежками; шестую, не меньшей силы, ему удалось лишь блокировать, подставив биту.

— Не люблю я такой крикет — как в замедленной съемке, — пожаловался престарелый мистер Бразерхуд. — Когда я был молодым…

Мистер Толбой покачал головой. Он хорошо знал, что, встречая быструю подачу, Гарретт немного робел, и тому было оправдание: он носил очки. Однако знал он и то, чтó думает об этом Барроу.

Все еще раздраженный, мистер Барроу с чувством обиды, но смело вступил в поединок с грозным Симмондсом. Первый мяч оказался безобидным и бесполезным; второй слишком резким, а третий он сумел отбить. Он со всей силой и страстью отправил его к границе поля, заработав четыре очка под громкие крики одобрения. Следующий мяч не разрушил калитку только по божьей милости, но шестой он умудрился отбить крюком через ногу, с последующей одиночной пробежкой. После этого он принял тактику мистера Гарретта, простояв весь следующий овер у калитки, как каменная стена, и предоставив мистеру Гарретту сходиться лицом к лицу с демоном «бразерхудов».

Мистер Гарретт делал все что мог. Но первый мяч отскочил от земли, стукнув его в подбородок, что привело мистера Гарретта в нервозное состояние. Второй ударился о землю примерно посередине питча и, срикошетив, рискованно пронесся прямо у него над головой. Третий, более длинный, казалось, с визгом устремился прямо в него. Гарретт дрогнул, малодушно отступил в сторону и рухнул как подкошенный.

— О боже! — охнул мистер Хэнкин. — Кажется, настала моя очередь. — Он поправил щитки на ногах и на миг прикрыл глаза.

Мистер Гарретт мрачно удалился в павильон. Мистер Хэнкин с раздражающей медлительностью направился к своему кризу[79]. У него имелись собственные приемы воздействия на «дьявольских боулеров», так что страха он не испытывал. Он неторопливо погладил ладонью газон, три раза попросил мид-оффа[80] скорректировать позицию, поправил шляпу, попросил чуть сдвинуть прицельный экран[81], еще раз скорректировал позицию мид-оффа, правильно расположил ноги, выставил вперед левое плечо, посмотрел на мистера Симмондса с приветливой улыбкой и нацелил биту прямо на него.

Глядя на эти манипуляции, Симмондс занервничал, замахнулся излишне широко и послал мяч в сторону. За этим последовало две не достаточно сильные подачи, которые мистер Хэнкин мастерски погасил. Такое развитие событий воодушевило мистера Барроу, он успокоился и уверенно выбил оба мяча за пределы питча, увеличив количество очков до пятидесяти. Не успели стихнуть аплодисменты, как мистер Хэнкин в порыве вдохновения стремительно бросился к медленно и далеко летевшему неопасному мячу, желая подправить его траекторию, в широком замахе послал его направо, но мяч непроизвольно вывернулся из-под биты и впечатался в его левое бедро. Уикет-кипер в отчаянии воздел руки к небу.

— Удаление! — крикнул судья.

Мистер Хэнкин испепелил его взглядом и медленно, чопорно удалился с поля под хор голосов: «Какое невезение, сэр!»

— Действительно невезение, — отвечал мистер Хэнкин. — Мистер Гримбольд меня удивляет. (Мистер Гримбольд, судья, был пожилым невозмутимым мужчиной из отдела внешней рекламы.) Бросок был чудовищно неточный, мяч никогда бы и близко к калитке не подлетел.

— Наверное, на нем была небольшая прореха, — предположил мистер Толбой.

— Конечно, была, — согласился мистер Хэнкин, — но все равно бросок был неточный. Надеюсь, никому не придет в голову обвинить меня в неспортивном поведении; если бы там было положение «нога перед калиткой»[82], я бы первый это признал. Вы всё видели, мистер Бразерхуд?

— О, я все прекрасно видел, — со смешком ответил мистер Бразерхуд.

— Ну так скажите: было там положение «нога перед калиткой» или нет? — потребовал мистер Хэнкин.

— Разумеется, нет, — сказал мистер Бразерхуд. — Его вообще не бывает. Я хожу на крикетные матчи уже шестьдесят лет — шестьдесят лет, дорогой мой, я начал посещать их, когда вас еще на свете не было, — и никогда еще не видел ни одного игрока, который попал бы в положение «нога перед калиткой»… по его собственному мнению, разумеется. Вот, помню, в тысяча восемьсот девяносто втором году…

— Простите, сэр, — перебил его мистер Хэнкин, — я вынужден отложить знакомство с вашим экспертным мнением. Мне нужно выкурить трубку. — Он отошел и уселся рядом с мистером Пимом.