Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»

— Не волнуйтесь, — ответил Инглби. — Должен сказать в защиту Толбоя, что он умеет нести свою ношу. И фляжка помогает ему куда лучше, чем Игристое помпанское. В любых ситуациях. Так что, ради бога, оставьте его в покое, ребята.

— Тем не менее что-то угнетает Толбоя в последнее время, — не сдавался Гарретт. — Понять не могу что, но он сам не свой после той дурацкой ссоры с Копли.

Мистер Бредон ничего на все это не сказал. На душе у него было неспокойно. Он чувствовал, что собирается гроза, и не совсем понимал, суждено ли ему воспользоваться ею или испытать на себе ее последствия. Он отвернулся к Симмондсу, «дьявольскому боулеру», сидевшему слева от него и увлеченному разговором о крикете.

— Что это с нашей мисс Митьярд? — лукаво спросила миссис Джонсон через свой отдельный зрительский стол. — Вы сегодня так молчаливы.

— У меня голова болит. Очень жарко. Думаю, будет гроза.

— Никакой грозы не будет, — возразила мисс Партон. — Чудесный ясный день.

— А мне кажется, — заявила миссис Джонсон, проследив за мрачным взглядом мисс Митьярд, — что ее больше интересует другой стол. Ну, мисс Митьярд, признавайтесь, кто он? Мистер Инглби? Надеюсь, это не мой обожаемый мистер Бредон. Вы знаете: я не допущу, чтобы кто-нибудь встал между нами.

Шутка насчет всем известной «страсти» мистера Бредона к миссис Джонсон стала уже немного заезженной, и мисс Митьярд прореагировала на нее холодно.

— Она обиделась, — не унималась миссис Джонсон. — Значит, это точно мистер Бредон. О, она краснеет! И когда нам начинать приносить вам свои поздравления, мисс Митьярд?

— А вы помните совет старой дамы блестящему молодому мужчине? — неожиданно резким голосом ответила мисс Митьярд.

— Нет, не припоминаю. Что за совет?

— Есть люди, которые умеют быть смешными, не будучи вульгарными, а есть такие, которые смешны и вульгарны одновременно. Советую вам выбрать что-то одно.

— В самом деле? — рассеянно произнесла миссис Джонсон и, немного поразмыслив и собрав остатки недавней насмешливости, повторила с оттенком высокомерия: — В самом деле? Боже, как грубы мы бываем, когда раздражаемся. Ненавижу людей, не понимающих шуток.

Начало второго периода при подаче «бразерхудов» пролило немного бальзама на души пимовцев. То ли Игристое помпанское, то ли жара («Думаю, вы были правы насчет грозы», — признала мисс Партон) подействовали на бэтсменов противника, но меткость и энергия их снизились по сравнению с предыдущим периодом. Лишь один игрок по-прежнему оставался опасным — высокий мужчина с суровым лицом, жилистыми запястьями и йоркширским акцентом, которого, казалось, не страшила никакая подача и который имел неприятную привычку силовыми приемами прорываться через любые просветы на поле. Этот несносный человек с мрачным спокойствием довел счет до пятидесяти восьми под бешеные аплодисменты своих болельщиков. Устрашающим был не только счет набранных им очков, но и атмосфера крайней усталости, воцарившаяся на поле.

— У меня уже… кажется… никаких сил не осталось… — задыхаясь, бросил мистер Инглби, пробегая мимо Гарретта на обратном пути, после бешеного галопа к границе поля, — а этот гад выглядит так, будто готов играть до самого Рождества.

— Слушайте, Толбой, — сказал Бредон, когда они пересеклись в следующем овере, — следите за тем толстым коротышкой на другом конце поля. Он уже на взводе. Если этот йоркширский грубиян будет выматывать его подобным образом и дальше, что-то должно случиться.

И действительно случилось. В следующем овере. Слоггер[83] нанес сокрушительный удар, чуть высоковатый, но почти гарантированно тянувший на три очка, и рванул вперед. Толстяк галопом помчался за ним. Мяч летел над газоном, а Толбой летел ему наперерез.

— Давай! — гаркнул йоркширец, который уже в третий раз добегал до середины питча.

Но толстяк выдохся. Оглянувшись, он увидел, что Толбой наклонился к мячу.

— Нет! — крикнул он и обреченно замер.

Его напарник, видя, что происходит, вмиг развернулся. Толбой, не обращая внимания на отчаянные сигналы Хаагердона и Гарретта, воодушевился. Он отбил мяч не Гарретту, а прямехонько в незащищенную калитку. Мяч просвистел в воздухе и повалил пеньки[84] йоркширца, когда тот был еще в ярде от криза, между тем как бэтсмен в инстинктивном стремлении прикрыть голову отшвырнул биту и распластался на земле.

— О, здорово! — возликовал старый Бразерхуд. — Отлично сыграно, сэр, отлично!

— Он прекрасно выбрал цель, — сказала мисс Росситер.

— Что с вами, Бредон? — спросил Инглби, когда команда с благодарным чувством стояла посреди питча в ожидании смены игрока. — Вы прямо побелели. Солнечный удар?

— Слишком яркий свет, — ответил Бредон.

— Расслабьтесь, — посоветовал Инглби. Теперь у нас с ними особых хлопот не будет. Толбой — герой. Да сопутствует ему удача!

Мистер Бредон почувствовал легкий приступ дурноты.