Смерть под колоколом

Судья покачал головой.

— Я знаю, что делаю, — возразил он, — и мне нужны шесть циновок со склада в третьем дворе

храма. Прикажи начальнику стражи принести их, старшина.

Удивленные помощники переглянулись. Но судья не удостоил их объяснением. После неловкого молчания Дао Гань спросил:

— А обвинение в убийстве, ваша честь? Мы могли бы предъявить Линь Фану золотой медальон, найденный на месте убийства.

Лицо судьи помрачнело. Нахмурив густые брови, он задумался и через некоторое время сказал:

— По правде говоря, я не знаю, что делать с этим медальоном. Давайте подождем результатов первого слушания.

Взяв бумагу со стола, он развернул ее и принялся читать. Старшина Хун знаком показал Ма Жуну и Дао Ганю, что пора уходить, и они на цыпочках покинули кабинет судьи.

Глава 24 Коварный преступник попадает в ловко расставленную ловушку; четверо чиновников беседуют после ужина

В тот день после полудня в большом зале суда собралась делая толпа. Слухи о ночных событиях в храме Высшей мудрости и об аресте богатого кантонского торговца уже разнеслись по городу, и жителям Пуяна не терпелось разузнать обо всем подробнее.

Поднявшись на возвышение, судья сразу же объявил заседание открытым и взял красную кисточку, чтобы заполнить бланк для начальника тюрьмы. Вскоре стражники ввели Линь Фана с масляным пластырем на лбу. Он злобно посмотрел на судью и хотел было заговорить не становясь на колени, но начальник стражников ударил его дубинкой по голове, а двое стражников грубо заставили соблюсти этикет.

— Назовите суду ваше имя и вашу профессию, — велел судья Ди.

— Я требую, чтобы мне... — начал Линь Фан и был прерван ударом по лицу, который нанес ему начальник стражи рукоятью кнута.

— Говори почтительно и отвечай на вопросы его чести, собака! — произнес он сурово.

От удара пластырь оторвался, и рана на лбу Линь Фана начала кровоточить. Кипя от ярости, он сказал:

— Этого человека зовут Линь Фан, и он принадлежит сословию кантонских купцов. А теперь я требую, чтобы мне объяснили, почему я задержан!

Начальник стражи поднял свой кнут, но судья отрицательно покачал головой и холодно произнес:

— Скоро мы дойдем до этого. Пока же скажите мне, видели ли вы раньше этот предмет?

Судья подтолкнул золотой медальон, найденный под колоколом, на край стола. Он упал на пол перед Линь Фаном.

Сначала тот безразлично глянул на него, но внезапно схватил и начал разглядывать. Прижав медальон к груди, он воскликнул:

— Этот медальон принадлежит... — но потом справился с собой и закончил уже спокойнее: — Он принадлежит мне. Кто вам его дал?

— Задавать вопросы — привилегия суда, — отрезал судья и дал знак начальнику стражи.

Тот вырвал медальон у Линь Фана и положил на стол. Побледнев от ярости, задержанный вскочил на ноги.

— Верните его мне!

— На колени, Линь Фан! — прикрикнул на него судья.

Тот, нехотя, послушался.

— Теперь я отвечу на ваш вопрос. Я, судья, обвиняю вас в нарушении государственной монополии и в контрабандной торговле солью.

— Ложь, — презрительно бросил Линь Фан, к которому, похоже, вернулось самообладание.

— Негодяй виновен в оскорблении суда! — констатировал судья. — Дайте ему десять ударов плетью!

Двое стражников сорвали с Линь Фана одежду и бросили лицом на пол.

Свистнул кнут. Никогда еще Линь Фану не приходилось подвергаться телесным наказаниям, и, когда тяжелый кнут врезался в кожу, он испустил дикий вопль. Когда его поставили на ноги, его лицо было серым, и он с трудом дышал.

Судья дождался, пока Линь Фан перестанет стонать.

— У меня есть надежный свидетель, который подтвердит, что ты замешан в контрабанде. Может быть, нам будет нелегко добиться его показаний, но несколько ударов кнутом заставят его заговорить.

Линь Фан глядел на судью налитыми кровью глазами. Он еще не вполне пришел в себя. Старшина Хун вопросительно посмотрел на Ма Жуна и Цзяо Тая. Они покачали головами, не имея ни малейшего понятия, о ком говорил судья. Дао Гань тоже выглядел недоумевающим.

Судья подал знак начальнику стражи. Тот сразу же вышел вместе с двумя своими людьми.

В зале повисла тишина. Все взгляды были прикованы к боковой двери, за которой исчез начальник стражи.

Когда он вернулся, в его руках был большой рулон черной промасленной бумаги, а стражники сгибались под тяжестью груды тростниковых циновок. Удивленный шепот пронесся по залу.

Бумагу развернули на полу перед столом, а сверху сложили циновки. Как только судья кивнул, все трое взялись за кнуты и изо всех сил принялись хлестать циновки. Судья Ди хладнокровно наблюдал за происходящим, поглаживая бороду. Наконец он поднял руку, и все трое остановились и утерли пот.

— Эти циновки, — объявил судья, — принесли сюда из тайного склада, принадлежащего Линь Фану. Сейчас мы изучим то свидетельство, которое они предъявят суду.