Смерть под колоколом

«Однажды портной Лун прознал про наш секрет и, как и должно честному человеку, хотел все рассказать мяснику Сяо. Второй раз я не внял предупреждению свыше и умолил его хранить молчание. Все шло своим чередом почти полгода, но затем Небеса уже больше не смогли выносить моих грехов и обрушили на нас с Чистотой Нефрита ужасную кару. Вечером шестнадцатого я должен был прийти к ней, но мой приятель, студент Ян Пу, явился ко мне в полдень и сообщил, что отец прислал ему пять серебряных слитков на день рождения. Он пригласил меня отметить событие в трактире «Пять вкусов» на севере города. Пока мы праздновали, я выпил больше, чем следовало, потому что, покинув Ян Пу и выйдя на воздух, понял, что совершенно пьян. Я решил, что пойду к себе и отосплюсь, прежде чем посетить Чистоту Нефрита, но заблудился. А сегодня утром я проснулся перед рассветом и обнаружил, что лежу в кустах возле старого, полуразрушенного здания.

Встал я с трудом, голова гудела, и я не обратил внимания на то, что это было за место. Не без труда я выбрался на главную улицу, оттуда дошел до дома портного Луна, поднялся к себе и мгновенно снова уснул. Потому о судьбе своей драгоценной невесты я узнал, только когда меня схватили стражники по приказу вашей чести».

Здесь старшина Хун остановился, посмотрел на судью, а потом с усмешкой продолжил:

— Ну а теперь заключительные слова этого наглого лицемера:

«Если ваша честь приговорит меня к высшей мере наказания за мое непозволительное поведение по отношению к несчастной или за то, что я невольно способствовал ее смерти, я радостно приму этот приговор. Он освободит меня от невыносимого существования в черном отчаянии, в которое я погружен из-за потери любимой. Но ради того, чтобы смерть моей возлюбленной была отомщена и ради чести моей семьи, я вынужден настаивать на том, что я не причастен к изнасилованию и убийству, в которых меня обвиняют».

Хун положил бумагу на стол и постучал по ней указательным пальцем.

— Очевидно, что Ван придумал, как избежать заслуженного наказания. Он делает упор на соблазнении, решительно отрицая, что убил девушку. Конечно, он же прекрасно понимает, что наказание за совращение незамужней, да еще с ее установленного согласия — это всего лишь пятьдесят ударов бамбуковой палкой, тогда как за убийство его казнят публично.

Старшина выжидающе смотрел на судью, но тот молча выпил еще одну чашку чая, а потом спросил:

— Что ответил судья Фэн на заявление Вана?

Хун заглянул в бумаги.

— Он более не расспрашивал кандидата Вана и занялся дальнейшим расследованием, как и положено.

— Это мудро с его стороны, — одобрил судья, — а можешь ли зачитать отчет о посещении места преступления и заключение судебного врача, установившего смерть?

Хун развернул документ дальше.

— Да, ваша честь, здесь есть все подробности. Судья Фэн с помощниками отправился на улицу Полумесяца. В каморке они нашли тело девушки лет девятнадцати, хорошо сложенной и крепкой.

Ее лицо было искажено судорогой, волосы растрепаны. Матрас лежал поперек ложа, подушка валялась на полу, как и длинный кусок белой ткани, привязанный одним концом к ножке кровати. Напротив стояло большое корыто для стирки, а в углу — маленький столик с треснувшим зеркалом. Опрокинутый табурет лежал рядом с кроватью.