Смерть под куранты

– В том смысле, что ты и убила Ленку. Ей же яд в вену влили.

Супруга вновь напряглась и прекратила танцевать, отстранившись от него. Он последовал ее примеру, так они стояли какое-то время друг напротив друга.

– И какую информацию ты еще… надыбал за эти… полчаса?

Стас решил рассказать супруге всё, что знал сам.

Ему казалось, так станет легче ему самому. Пусть ненамного, но…

– Еще под подушкой у трупа я нашел платок, которым Лёвик обычно протирает свои очки. Думаю, его подкинули. Это куда вероятнее, нежели что убийца… его там забыл.

Валентина понемногу расслабилась, начала танцевать, ее горячий шепот опять зазвучал мужу прямо в ухо.

– Как знать… Может, и забыл. Помнишь, как труп лежал?

– По диагонали вроде, – произнес Стас, почесав затылок.

– Вот именно, сама Ленка так лечь никак не могла. Это не укладывается в голове. Значит, перекладывали, а когда перекладываешь труп, то можешь переложить что угодно, подушку например. Сдвинуть, перебросить и – накрыть платочек. Случайно! Ты же заметаешь следы, торопишься и не всегда смотришь, куда кладешь подушку. Раз – и накрыл платок, которым, к примеру, ручки протирал. И не увидел, забыл. Ты ведь торопишься, сердечко колотится, скорее-скорее.

Стройная теория на его глазах превращалась в домик поросенка Ниф-Нифа, и ветер начинал его дербанить из стороны в сторону. Получается, платок можно как подкинуть, так и просто забыть. Одно напрочь исключает другое и не зависит от него никак. Ай да Валентина!

Он и не заметил, что они с женой давно танцуют вдвоем, остальные куда-то исчезли. Где еще можно испытать такое: по даче бродит убийца, возможно, выискивает свою очередную жертву, а они танцуют, позабыв обо всем…

– Кстати, у тебя не создалось впечатления, что Макс симулировал обморок, грохнувшись на ступеньках?

– Нет, по-моему, – ответила, чуть поразмыслив, жена. – Он натурально отключился.

– Тогда самое главное, – с придыханием прошептал Стас, придав лицу загадочное выражение. – Приготовься!

– Не поняла. Выходит, то, что перед этим прозвучало, – второстепенное? Так сказать, прелюдия? Предыстория?

– Для меня – да. Итак, колись, кто тебя пнул под столом во время просмотра фотографий, кому ты сказала «помнишь» и кому выговаривала потом на балконе за подобную выходку, дескать, всё быльем поросло…

– Да уж, если вцепишься, то не отпустишь… Придется…

Но ответить на вопрос Валентина не успела.

С больной головы на здоровую…

Неожиданно сверху со стороны комнат раздался душераздирающий вопль.

– Жанка! – догадался Стас.

– Да, вроде… – согласилась его супруга. – Что ж орет-то так?!

Через минуту он столкнулся с Лёвиком у двери их с Жанной комнаты. Фотограф растопырил руки, загораживая собой проход.

– Не пущу! И не проси! Я тебе говорил, – взволнованно лепетал он, как всегда причмокивая, глядя то поверх очков, то сквозь них. – Жанка обнаружила пропажу шприца. Я предупреждал, что будет истерика. А ты проигнорировал. Всё из-за тебя!

– Почему из-за меня? Ты с больной головы на здоровую не перекладывай! Сам, небось, сказал, что ее шприцем сделали смертельный укол Ленке, – наступал на него Стас. – Ведь так, проболтался, признайся!

Поначалу Лёвик пытался отмалчиваться, но спустя минуту вынужден был согласиться:

– И что с того? Рано или поздно сама бы узнала. Хоть от тебя, хоть от кого-то другого. Так лучше пусть от меня. Я просто назвал вещи своими именами.

– Своими, говоришь? – Стас укоризненно покачал головой. – То есть выдать своему родному человеку, самому близкому, что из его шприца только что убили бывшую одноклассницу. Это называется – вещи своими именами? Да ты садюга, каких свет не видывал! Держал бы язык за зубами, и не было бы ничего. Болтун!

Они какое-то время стояли друг напротив друга, Лёвик сверлил глазами Стаса поверх очков так, что тому показалось, будто зрение у фотографа дай бог каждому и очки ему за ненадобностью.

– Ты куда глазеешь? – поинтересовался с подозрительностью Лёвик.

– На ухо твое смотрю, – честно признался Стас, – думаю, если бы это действительно был степлер, то…

– А ты не думай, сразу легче станет.

«Так, – подумал Пинкертон, – уже неплохо. Так круто перебить мало кто умеет. Не такой уж он и тютя, этот Лёвик! Значит, внутри него сейчас – натянутая струна. С чего бы?»

– Кстати, ты негативы нашел? – резко сменил тему разговора Стас.

– Издеваешься? Где их сейчас найдешь!

– Скажи вот еще что… Помнишь, еще до боя курантов, до нашей со Снегиревым стычки я выходил на улицу, потом ко мне вышел Макс. Не заметил, кто поднимался с Валентиной наверх на балкон?

– Вроде как я поднимался, – пожав плечами, произнес не совсем внятно фотограф. – Только я на балкон не пошел, я к себе направился.

В этот момент дверь в комнату Игнатенок отворилась, из-за нее показалась заплаканная Жанна. Всхлипывая, она обессиленно навалилась на мужа, обняв того за плечи:

– Лёвик, поехали домой. У меня уже во рту сушит, сахар пополз… Я не останусь здесь ни часа больше! Не могу!