Смерть под куранты

Итак, за столом все просматривали фотографии. Валентина задержала внимание на той, где они с коллегами были запечатлены на крыльце больницы в День медицинского работника. Она хотела сказать что-то типа «Ты помнишь…». Что подразумевалось под этим? Только то, что Лена была в тот момент где-то поблизости. Но не попала в кадр… Была, и что? Проходила мимо? Разве этим кого-то удивишь?

Стас направился к дому. Быстро снял пальто и, отметив, что Макса за столом уже нет, впрочем, как и той бутылки, из которой он себе наливал, взбежал по лестнице. Быстро подойдя к комнате Игнатенок, постучал.

Ему долго не отвечали, наконец шпингалет щелкнул.

Щурясь от яркого света, Лёвик посетовал:

– Жанка укол сделала и спит, а я проявил пленку и печатаю фотографии, как ты просил!.. Что-то не так?

Стас хлопнул себя по лбу:

– Ах да, прости, забыл. Когда на них можно будет взглянуть?

– Думаю, через полчасика, – определил Лёвик, бросив взгляд в темноту комнаты. – Максимум – через час.

– Так ты всё это время провел в своей, так сказать, портативной фотолаборатории?

Лёвик поправил очки, кашлянул в кулак:

– Не всё, конечно, про Валентину я в курсе. Видел, как ты убивался. Искренне соболезную… Она была классная. Ты мне разрешил взять шприц… Если помнишь… Мы его промыли, простерилизовали.

– Да, я помню, – раздраженно отметил Стас, злясь на себя за то, что из-за минутной слабости позволил уничтожить содержимое шприца. – Слушай, ты не можешь дать на время тот самый черный пакет с фотками?

– Спускайся вниз, сейчас принесу.

Спускаясь вниз, он поймал себя на том, что в словах Лёвика уловил нечто, проливающее свет на убийство Лены. Может, не в словах даже… То ли в интонации, то ли в действиях, то ли в выражении лица.

Сосредоточиться и поразмыслить времени не было, фотограф вскоре появился из комнаты, держа в руках черный пакет.

Стас быстро нашел ту фотографию, на которой улыбающаяся Валентина вместе с коллегами стояла на крыльце. Обернувшись, он убедился, что их никто не подслушивает, и заговорщицки прошептал:

– Скажи, у тебя другие ракурсы этого снимка есть? Ты ведь наверняка не один кадр делал, а несколько.

Лёвик виновато развел руками:

– Мы уже говорили с тобой об этом. Я не помню, может… и были… Из напечатанных только эти, а негативы, как ты знаешь, у меня свистнули. Были бы они – я бы напечатал.

– Если их свистнул, как ты говоришь, кто-то из своих, то они еще на даче. Правда, и мест секретных, куда их можно спрятать, здесь много. Ты никому не говорил, что негативы свистнули?

– Никому, – усмехнулся Лёвик. – Да никто и не спрашивал, кроме тебя.

– Никому и не говори. А Жанка знает?

– Само собой. Жена все-таки.

С мороза вошел в дом румяный Антон, быстро сбросил тулуп, валенки, подошел к горящему камину, погрел некоторое время руки и вскоре уселся за стол.

– Да, морозец знатный, к утру, думаю, градусов двадцать будет, – предположил он, высматривая на столе водку. – Мне с мороза полагается двадцать капель.

– Последнюю бутылку Макс унес к себе, впрочем, у тебя наверняка еще есть, – проинформировал Стас хозяина дачи и поднялся из-за стола.

Его примеру последовал и Лёвик. Антону это явно не понравилось.

– Вы что, мужики, мне компанию не составите?

– Нам работать надо, – бросил Стас, поднимаясь по ступенькам к себе в комнату. – Мы, если ты помнишь, убийцу ищем.

– Ты-то ищешь, я помню, согласен, а Лёвик что ж? – Хозяин цеплялся за любую возможность, лишь бы не пить в одиночестве. – С тобой за компанию? Так не пойдет.

– Он мне помогает! Не отвлекай его!

– А я все же отвлеку. Лёвушка, задержись на пару минут. Ты мне нужен для дела.

Фотографу ничего не оставалось, как вернуться на свое место. Стас вошел к себе в комнату, чуть прикрыл дверь, замер и прислушался.

Услышал, как Антон вполголоса произнес:

– Покойниц надо в сарай определить, там сейчас морозно, сохранятся столько, сколько надо. Не вдовцов же привлекать, дело такое, деликатное. Носилки у меня есть.

Перед кем ему оправдываться?

В смешанных чувствах сыщик простоял несколько секунд у двери.

С одной стороны, хозяин прав, кто-то должен «этим» заниматься, и лучше, чтобы не они с Максом. С другой – а вдруг один из них убийца!

И что? Существует поверье, что при приближении убийцы раны жертвы начинают кровоточить. Это глупости, конечно, из области ужастиков для подростков. И тем не менее…

Не сразу Стас включился в реальность, а включившись, понял, что в его отсутствие в комнате кто-то побывал. Он готов был поклясться. Хотя его не было всего несколько минут, но в обстановке что-то изменилось. Но что?

Приблизился к кровати, схватил подушку и вскрикнул: на покрывале лежал окровавленный нож. Ему подкинули улику с места преступления! Вот это сюрприз! Покруче черного конверта будет! Ему, кто вел расследование!

Мысли в голове понеслись с реактивной быстротой.

Нож мог «сработать», если б ожидался приезд опергруппы и обыск. А опергруппу никто не вызывал! С какой целью тогда нужна была вся эта зловещая инсценировка? Или ментов все же вызвали?