Смерть под Рождество

— Я понимаю. Но волнуюсь не из-за полиции, а из-за Оррина. Он просто не понимает, что на самом деле я значительно крепче. Что мне можно доверять гораздо больше.

Гейл крепко сжала трубку. Длинный разговор ей сейчас совсем не нужен. Да и эти волнения Анизы ей, честно говоря, безразличны. Она размотала шнур, потянулась и взяла с кресла подушечку.

— Конечно, ты очень сильная. — Она пристроила подушечку у подбородка. — Моя бабушка часто говорила: мужчина годен лишь для того, чтобы приносить в дом мясо, но аромат семьи создает женщина. А ты посмотри на свою семью, Аниза. Честное слово, тебе есть чем гордиться. Чтобы создать такую прочную семью, надо быть очень крепкой.

Слова Гейл вроде бы должны были Анизу успокоить, но, вместо этого, они почему-то еще больше ее растревожили. Она уже почти кричала:

— Но иногда мне кажется, что Оррин думает, будто это его заслуга, что он лично создал нашу семью, что я и Джилл — это плод его тяжких трудов. А меня, Гейл, он считает просто куклой.

Последнее утверждение определенно требовало серьезного опровержения, но Гейл вдруг замолкла, не способная произнести ни слова.

— Ты очень расстроена, — нашлась наконец она. — Эта неделя была трудной для всех. Нам всем нужно отдохнуть.

Возможно, в словах Гейл можно было различить какое-то снисхождение, потому что ответ Анизы был кратким.

— Ты права. У меня чудесная семья. Сейчас просто трудное время.

Из гостиной послышалось пение Кэти Пру. Она что-то пела насчет чая.

— Извини, Аниза, — проговорила Гейл, — я не собиралась… у меня тут, знаешь, дела… я только хотела кое-что спросить у Оррина.

Вот сейчас самый удобный случай для Анизы попрощаться, но она начала новый заход. Гейл глубоко вздохнула.

— Ты не была на панихиде. — Голос Анизы звучал сейчас немного веселее. — Там все прошло очень хорошо. Джереми такие вещи всегда удаются. Он очень чуткий. Сразу видно, что судьба Лизы его глубоко тронула.

— Да, — ответила Гейл, нервно покусывая губы, — я собиралась пойти, но в последний момент не смогла.

— О, я вовсе не имела в виду, что ты обязательно должна была пойти, — поспешила добавить Аниза. — Просто хотела сказать тебе, что служба прошла хорошо. Ты ведь тоже любила Лизу, как и все мы. Это было такое очаровательное дитя.

Кэти Пру перестала петь и принялась плясать.

«Незрелая, эгоистичная, бесцеремонная» — вот такими словами Хэлфорд охарактеризовал Лизу. В конце концов Гейл примерно то же самое сказала сама. Если это предательство, то она его уже совершила. Гейл чуть осмелела.

— Ты так думаешь, Аниза? Ты действительно считаешь Лизу очаровательной?

Миссис Айвори в ответ коротко рассмеялась и пояснила несколько снисходительно:

— Надо же принимать во внимание ее молодость. Конечно, в больших дозах она была порой довольно утомительной. Помнишь, у Тома в каком-то стихотворении что-то о «тревожном блаженстве»?

Гейл почувствовала, что у нее закружилась голова.

— «Любовь наша вновь расцветает в тревожном блаженстве». Ты это имеешь в виду?

— Да, именно. Лиза любила повторять это стихотворение. И мне оно тоже очень нравится. Вот я вспомнила стихи Тома и уже жалею, что так себя вела несколько минут назад. Даже немножко стыдно. Знаешь, я даже не представляю, что бы я делала без мужа!

В дверях появилась Кэти Пру.

— Мама…

— Гейл, дорогая, мне вовсе не хотелось, чтобы ты подумала, что я такая. — Аниза грустно вздохнула.

— Мама, я уже очень долго ждала. Когда мы будем пить чай?

Гейл не могла собраться с мыслями.

— Да нет же, Аниза, я вовсе так не думаю. Все хорошо. А сейчас мне надо кормить Кэти Пру.

— Сказать Оррину, чтобы позвонил?

— Нет, не надо. Все в порядке. Я свяжусь с ним позднее.

Она повесила трубку и невидяще уставилась в окно, пока Кэти Пру не подползла к ней на четвереньках и не засвистела, подражая кипящему чайнику.

Хэлфорд положил перед Айвори копию фотографии Гейл Грейсон. Они сидели в его кабинете в редакции. В соседней комнате Маура беседовала с Джилл. Через полуоткрытую дверь кабинета доносился спокойный голос Джилл. Хэлфорд плотнее прикрыл дверь. Голоса женщин стихли.

Копия фотографии была в полиэтиленовом пакете, но все равно Айвори к ней не прикоснулся. Он быстро взглянул на фото, а затем на Хэлфорда.

— Значит, вот что украли в архиве? Боже мой, как ее там смогли найти?

— А вы уверены, что узнаете эту фотографию? Если хотите, возьмите и внимательно рассмотрите.

Айвори осторожно и с видимой неохотой поднял фотографию.

— Да. Я узнал, тут на обороте моей рукой написан формат, в котором я хотел дать ее на газетной полосе. Видите, и на лицевой стороне есть мои отметки.

— Как она к вам попала?

Айвори аккуратно положил фотографию на место и откинулся на спинку стула.

— Ее дал мне Том.

— И зачем же? — спросил Хэлфорд после некоторой паузы.

Айвори потер руками лицо.