Смерть под Рождество

Дверь открыл Кейт Питер Дункан, и Мауре стало ясно, что сам он никогда свою машину не паркует, потому как ее у него нет. Это был моложавый мужчина, лет тридцати с небольшим, широкоплечий, с копной пшеничных волос. Такой типаж лучше бы смотрелся где-нибудь на средиземноморском пляже, а не в этой тесной комнате без штор на окне. Он улыбнулся, показав крупные зубы, которые делали улыбку заразительной. Однако, перестав улыбаться, адвокат делался похожим на лошадь, собирающуюся заржать. Совершенно очевидно, улыбка ему шла больше, чем грусть.

Видимо, он об этом знал, поэтому не переставал улыбаться и, довольно потирая ладони, проводил Мауру к стулу. Увидев ее удостоверение, Дункан просиял.

— О, Скотланд-Ярд! Да я ведь вырос на детективных романах. А мой папа вообще собирался стать полицейским. Да не получилось — плоскостопие помешало. Но он до сих пор зачитывается романами о сыщиках Скотланд-Ярда. — Он снова потер ладони, а затем хлопнул себя по коленям. — Значит, вы расследуете убийство. Неплохой мне подарочек к Рождеству!

— Да. И у меня к вам несколько вопросов. — Маура села поудобнее на стуле, обитом искусственной кожей, стараясь не смотреть на эскадрилью моделей реактивных истребителей, свисавших с потолка кабинета. — Нашему констеблю вы по телефону сообщили, что примерно три месяца назад у вас была Лиза Стилвелл. Не могли бы рассказать об этом ее визите?

Дункан широко улыбнулся и забарабанил пальцами по столу.

— Да рассказывать-то практически нечего. Симпатичная девушка, молодая. Она сидела именно там, где вы сидите сейчас.

— Именно здесь? — Маура огляделась: больше стульев в комнате не было, разве что их сбросят с самолетов на парашютах. — Что-то я не вижу больше, куда у вас можно присесть.

Дункан весело рассмеялся. Несомненно, с чувством юмора у него было все в порядке.

— Да, да, вы правы, со стульями у меня негусто. Но, сами понимаете, деньги… Значит… Лиза Стилвелл. Что вас, собственно, интересует?

Маура вынула из сумочки свой блокнот и раскрыла ручку.

— Для начала, зачем ей понадобилась ваша профессиональная помощь? Ведь она обратилась к вам как к профессионалу, не так ли?

— Конечно, конечно, — заверил адвокат. — Я помню ее очень хорошо. Ко мне еще никто не обращался по поводу установления опеки над ребенком. Во всяком случае, при таких обстоятельствах.

Маура наблюдала за его весельем, удивляясь про себя, как можно заниматься подобной работой и быть таким жизнерадостным.

— Каких обстоятельствах? — спросила она.

— Она дружила с одной женщиной и хотела отобрать у этой подруги ребенка. Во всяком случае, она сама так объяснила это. Стилвелл сказала буквально следующее: у ее подруги проблемы с наркотиками — героин, и как следствие, чтобы добыть на него деньги, она вынуждена подрабатывать проституцией. Значит, может запросто подхватить СПИД. Каким образом можно установить опеку над ребенком подруги? Ну, я ответил, что преимущественное право опеки имеют ближайшие родственники, если таковые имеются и изъявят желание. Разумеется, на все это требуется постановление суда. Ей, скажу я вам, это все не очень понравилось, потому что во время разговора она изорвала в клочки свой бумажный носовой платок и оставила эти клочки на полу. Вот так. Я дал ей совет, и она ушла. Вот и все.

Маура посмотрела в свои записи.

— И это все? И вы не посоветовали ей обратиться к кому-нибудь еще? Например, к другому адвокату, в отдел социальных проблем, в наркологический реабилитационный центр?

— Да нет. Девушка не спрашивала. — Дункан пожал плечами. — Я сказал, чтобы она приходила, если возникнут еще вопросы или когда решит, как действовать. Больше я о ней ничего не слышал. — Адвокат снова широко улыбнулся. — Если честно, я не поверил ни в какие наркотики. Это из-за растерзанного носового платка — верный признак того, что человек врет.

Маура встала.

— Спасибо вам, мистер Дункан. Кстати, всю эту информацию вы могли бы передать и по телефону. Тогда бы мне не пришлось сюда ехать.

Адвокат в последний раз потер руки и проводил Мауру до двери.

— Но это же так интересно! Я жду не дождусь, когда приду домой и расскажу о вашем визите папе.

Часы показывали начало десятого. Свет в спальне Гейл был погашен, но для того, чтобы поставить на компакт-проигрыватель диск, он ей и не был нужен. Она нажала кнопку. Негромкие звуки гитар группы «Ноттинг Хиллибилли» заполнили комнату. Первой шла «Песня железнодорожных рабочих» или, как называла ее Гейл, «Возьми этот молот». Впервые услышав этот альбом, она была буквально загипнотизирована чудесным сочетанием английской задушевности и стилем кантри, песнями своего детства. Гейл любила эту музыку, она ассоциировалась с горячим летом и запахом белья, которое гладят сразу после стирки. Подростком Гейл с компанией любила слушать такие песни. В содержании они мало что понимали, но им нравилось играть во взрослых, в их проблемы. Теперь эти проблемы стали настоящими, и их уже надо решать, а не играть в них. Изменилось и ее отношение к этой музыке. Теперь она умиротворяла Гейл.