Смерть под занавес

– Я ничего не заметила, спектакль начался как обычно. По-моему, подчеркнула она. – Правда, может, я ошибаюсь. Извините, у меня начинается сильная мигрень.

– До свидания, – Катя тихо закрыла за собой дверь и чуть не прищемила юбку. Мысли ее находились очень и очень далеко.

Увидев ее, Рудик даже не повернул головы.

– Я занят. Можно попозже?

– Я ненадолго. У меня один вопрос. Спектакль "Сон Шекспира в летнюю ночь" 25 мая. Второй акт, – уточнила Катя, – начался вовремя?

Рудик повернулся к ней. Его сильно загримированное лицо напоминало сейчас маску клоуна: белое лицо и яркие губы, глаза, обведенные черной подводкой.

– Конечно.

– А вот Женя Сандула и Рита утверждают, что нет, не вовремя, и что какой-то кусок текста выпал, потому-то спектакль и закончился раньше.

– Я этого не заметил.

– Точно?

– Да. Хотя, может… Вообще-то нет, не помню.

– Если вспомните, то сообщите, пожалуйста, мне.

– Хорошо.

"Веселенькая получается картинка! Артур ничего не помнит. Лилия Георгиевна тоже. Женя и Рита подтверждают отступления от текста. Рудик отрицает все, хотя в конце заколебался… А может, кто-то из них покрывает другого? Например, Лилия Георгиевна – Артура или Рудика. Логично, размышляла Катя, стоя посередине театрального холла. – Да еще Переверзенцев, который наврал, что его не было в театре. Зачем он приезжал туда? А если его приезд никак не связан с по-следующим убийством, то почему он скрыл его?"

Из таксофона около метро Катя позвонила Алексею.

– Слушай, теперь в список подозреваемых мы должны включить и Переверзенцева. Объясню позже.

* * *

Кафе "Роза Азора" собиралось закрываться на ремонт. Об этом свидетельствовала табличка, висевшая на дверях.

– Сегодня последний день, – сказал Алексей, посмотрев на часы, зайдем напоследок?

– Давай.

– Сюда, здесь еще тент не убрали.

– А зачем он, солнца все равно нет.

– Под тентом уютнее. Заказывай.

Катя вздохнула и взяла в руки меню.

– Салат оливье, пирожные, мясо по-французски… – пробегая глазами, заказала Катя. – Кофе "экспрессо" и клюквенное пирожное.

Когда официант ушел, Алексей с любопытством посмотрел на нее:

– Что, и Переверзенцев влип?

– Во всяком случае, он теперь подозреваемый номер один. Он был в театре в тот вечер – раз, побывал в костюмерной – два, стащил бархатный берет – три, значит, мог стащить и голубой шарфик и убить человека в партере. – И Катя с ликованием откинулась на стуле.

– А зачем?

– Как – зачем? – растерялась она.

– Ну, какой мотив-то?

– Надо докопаться.

– Пока не установим мотив, все подозрения шиты белыми нитками. Мало ли по каким причинам человек скрыл свой приезд в театр, а если он и украл берет, то из этого не вытекает, что он же прихватил и шарфик. Тем более глупо вешать на него это убийство. Но проверить его стоит.

– Другое важное обстоятельство, которое мне удалось выяснить, – это то, что в начале второго акта были отступления по тексту. То есть это было сделано специально, чтобы спектакль кончился раньше. Понимаешь? Поэтому и время свидания сдвинулось, чем и воспользовался убийца. Все случилось в какие-то считанные секунды.

– А кто виноват в этом?

– Я побеседовала с актерами, занятыми в начале второго акта. Двое из них отрицают этот факт, двое – подтверждают.

– Тоже пока ни о чем не говорит. Кроме того, это грубейшая ошибка. Если это действительно улика номер один и убийца предусмотрительно опустил или сократил свой монолог или реплики, то ты легко можешь его спугнуть. Он запаникует и сделает опрометчивые шаги. Надо осторожнее себя вести.

– Я же хотела как лучше.

– Нужно срочно опровергнуть эту информацию. Пойти в театр и все переиграть.

– Как?

– Ну, сказать, что это принципиального значения не имеет или что ты ошиблась. Или намекнуть, что следствием установлено: убийца мог быть только со стороны. Хотя, конечно, убийца вряд ли этому поверит. Но все же ненадолго усыпить его бдительность можно.

– Ладно, отправляюсь, – Катя промокнула салфеткой губы и поднялась.

– Пирожное хоть доешь.

– Не хочу.

Войдя в театр, Катя сразу поняла: что-то произошло. Мимо нее ходили какие-то посторонние люди, Лина Юрьевна вела за руку Гурдину, чье лицо было бескровно-белым. Гурдина шла, как лунатик, ничего не видя вокруг. Катя даже отступила в сторону, чтобы не задеть их.

В буфете она шепотом спросила у буфетчицы:

– Что случилось?

Полная темноволосая женщина расплакалась:

– Погибли оба… насмерть… врезались в дерево.

– Кто? – Катя опустилась на стул.

– Анжела и Рудик. Зачем они только поехали… за город.

Катя вошла в гримерную Анжелы. Здесь она никогда не была. Зеркало, два любовных романа в ярких обложках на столике, раскрытая пудреница.

Катя быстро выдвинула ящик: карандаш для губ, пустой флакон из-под духов, потрепанная записная книжка. Стала быстро листать ее. И вдруг замерла, увидев свой домашний телефон. Катя повертела книжку в руках и торопливо сунула ее в сумку. Может, это Анжела названивала ей?

Катя зашла к Лилии Георгиевне.

– Я понимаю, возможно, я бестактна, у вашего театра такое горе, но, Лилия Георгиевна, поймите меня, я при исполнении служебных обязанностей. По-другому просто не могу. Расскажите, что знаете.