Смерть под занавес

Вместе с графом они решили выдать его за художника, приехавшего поработать в замок, и уже на другой день после приезда он приступил к "выбору натуры". Перед ним проходили все обитатели замка, а он внимательно смотрел на них, чувствовал их мысли, настроения. И только один человек был для него за-крыт – слабоумный мальчик, лет одиннадцати, сын одного из слуг. Маг решил проверить свою догадку. Оставшись с мальчиком наедине в детской комнате, полной игрушек, он остановился поодаль и сделал вид, будто что-то рисует в блокноте. Затем вынул из кармана золотые часы на цепочке и покачал ими в воздухе, чтобы заинтересовать мальчика. Он положил часы на стол, незаметно вышел из комнаты и стал наблюдать. Убедившись, что его никто не видит, мальчик подошел к часам и сунул их в рот. Долгое время он забавлялся ими. Потом подошел к чучелу гигантского медведя, стоявшему в углу, и проворно залез к нему на голову. Через секунду часы, сверкнув в воздухе, исчезли в широко открытой пасти зверя. Значит, маг не ошибся, и мальчик невольный похититель, сделавший это не со зла, а неосмысленно, бездумно. Когда чучело медведя распотрошили, то перед изумленным взором графа предстала целая куча блестящих предметов, в том числе и фамильная брошь.

Эту историю девочки любили пересказывать, каждый раз расцвечивая ее новыми подробностями. Им нравилось в ней все: слабоумный мальчик, молодой загадочный волшебник, чучело медведя. Рассказывая ее, они испытывали почти священный восторг, смешанный со сладким ужасом. Такое же чувство охватывало их при входе в заброшенные пещеры или во время блуждания по глухим уголкам большого парка.

Девочки пришли вовремя. Старшую мужчина поставил посредине комнаты, а младшую посадил на высокий стул в коридоре.

– Подвинься немного вправо, – крикнул он старшей и плотно закрыл за собой дверь.

Девочка почувствовала, как ее тело налилось тяжестью, постепенно блаженное тепло наполнило его. Она ощущала себя мягкой и податливой, подобно расплавленному воску, готовому принять любую форму. Ее глаза закрылись, она силилась разомкнуть ресницы и – не могла. Девочка сделала два шага назад и машинально опустилась на стул. Она вытянула вперед руки. По кончикам пальцев пробегали тонкие, едва уловимые электрические токи. Внутри ее зарождались странные мысли – она слышала, как чей-то голос отдает ей приказания: "Расслабься, расслабься до конца…" Она нахмурилась.

Раздался легкий толчок, и словно невидимый экран встал между ней и человеком, отдававшим приказания. Девочка тяжело задышала и с усилием свела руки, сомкнула их на груди. Мягкий голос раздался совсем рядом:

– А теперь встань, встань, подойти к зеркалу и посмотри на себя. Запомни это состояние, ты можешь все…

– Ты что-нибудь помнишь? – кареглазая отчаянно теребила подругу. – Ну хоть что-то?

Старшая качнула головой:

– Ничего, кажется, я уснула.

– Он тебе ничего не сказал?

– Нет, – девочка смотрела куда-то мимо подруги, – нет. Он сказал только, что скоро ЭТО исчезнет, ЭТО часто бывает у детей – угадывание вещей и все такое.

– Ну все равно надо сказать Кеше, что мы ходили к нему.

Подруга ковыряла землю носком туфли.

– Может, не будем, я… боюсь.

– Ты что? – И младшая рассмеялась.

Они побежали наперегонки. Белое и розовое платья развевались от ветра.

В ушах старшей еще звучал мягкий незабываемый голос: "Лучше никому не рассказывай, что ты видела и о чем я тебе говорил, пусть это будет нашей маленькой тайной, хорошо?" Она знала, что никогда не сможет забыть этого человека. Никогда.

Элла вздохнула и потянулась к шкафу, где хранилась бутылочка ее любимого бургундского вина.

"Если бы учитель знал, что я помню его заветы и верна им!"

* * *

Алексей сидел, обложившись книгами, и уже давно кусал собственные пальцы взамен бутерброда с сыром, съеденного в два приема.

– Так, так, – Алексей оторвался и с удивлением посмотрел на свои покрасневшие пальцы. – Увлекся, – задумчиво протянул он. Пятая кружка чая была также выпита. Алексей обнаружил ее на своих коленях.