Смерть приходит на свадьбу…

На следующий день Нафиса с утра пошла на рынок, ей захотелось приготовить что-нибудь особенное, отметить переезд Алексея Ивановича. Ах, какой он милый и деликатный!.. Сомневается, что она любит его… Боится испортить ей жизнь… После обеда она набрала его номер, но он все еще был отключен, наверно, забыл включить или сильно занят. Вечером накрыла стол, надела самое нарядное платье. Алексей Иванович задерживался. Нафису охватило какое-то неприятное предчувствие. «Не может быть, чтобы он передумал…» Неужели она не смогла убедить Алексея Ивановича, что ей хорошо с ним, что он стал для нее самым близким человеком?… Даже родной отец никогда не был так внимателен к ней, как он. Нафиса уже не могла спокойно сидеть, ходила от окна к окну, боясь пропустить Алексея Ивановича, готовая каждую минуту броситься к двери. Это волнение из-за его опоздания открыло ей, как сильно она любит его на самом деле. Сегодня она скажет ему о своей любви. Почему она вчера не сказала этих слов? Наверно, она слишком сдержанна.

Но Алексей Иванович так и не пришел, телефон его не отвечал. Может быть, подвел мобильник? Села батарейка? Или он уехал в командировку? Номера стационарного телефона она не знала. Алексей Иванович не хотел, чтобы она каждый раз объяснялась с его секретаршей, и потому велел ей звонить на мобильный. Только через день она смогла дозвониться. Ответила ей женщина.

– Я могу поговорить с Алексеем Ивановичем? – спросила Нафиса.

– Нет…

– А когда он будет?

– Девушка, он умер…

– Что?! Когда? Как?

– Инфаркт… Сегодня уже похороны.

Нафиса с ужасом услышала название кладбища.

В числе других посетителей она вошла в ритуальный зал, подошла к гробу, все еще надеясь, что это ошибка, что в нем лежит другой человек. Но ошибки не было. Положила цветы, постояла, не отрывая глаз от его лица. Потом ее легонько оттеснили. У гроба стояли близкие родственники, наверное, тот мужчина и есть его сын, так похож на Алексея Ивановича…

Она вернулась в пустую квартиру. «Какая тоска… Вернуться домой?» Эта мысль мелькнула в ее сознании, и Нафиса дернулась было сразу ехать на вокзал за билетом, но… Представила пыльный полустанок, разодранные сиденья в отцовской машине, запах перегара, пустые улицы родного поселка… и передумала. Не для того она оттуда уезжала, чтобы сдаваться. И сейчас она уже не та наивная влюбленная девочка, пугающаяся всего в чужом городе. Да, смерть Алексея Ивановича – это потрясение, подлый удар судьбы. Но она так просто не уступит…

Павел

В жизни Павла началась черная полоса, к тому же очень широкая. Он так долго находился под угрозой тюремного заключения, что это отразилось на его образе жизни: Павел перестал общаться со старыми друзьями, избегал новых знакомств, тем более с девушками, превратился в затворника. Теперь после работы он сразу ехал домой, листал Уголовный кодекс, читал протоколы процессов подобных дел и действительно улучшил свои юридические знания. Научился писать заявления, объяснения, жалобы. У него даже друзья появились с такими же интересами. Часами они вместе обсуждали, как лучше и на чье имя следует писать очередное прошение. У его товарища по несчастью, ситуация была немного иной, но главное, они оба могли говорить только о несправедливости жизни. Теперь Павел осторожно высказывал свое мнение по поводу осужденных насильников, понимал, как легко оболгать человека и как трудно доказать, что ты не верблюд. Время шло, а дело все тянулось… «Хорошо, что Чумаков не заметил пропажи флэшки…» – вспомнил как-то Павел, а то бы проблем добавилось.

Наконец был назначен день суда, но тут судья заболел, и суд отложили на две недели. Затем заболела Ира, заседание опять перенесли. Потом уехали в командировку охранники, сразу оба, и, поскольку они были главными свидетелями обвинения, заседание вновь отсрочили. Прошло три месяца, а все участники процесса никак не могли собраться.

Когда он уходил из фирмы Чумакова, все сотрудники оставались с ним в прекрасных отношениях, при встречах чуть ли не целовались, он знал – они хвастали друг перед другом дружбой с ним. Теперь же все изменилось, они не то чтобы перестали здороваться, но старательно делали вид, что не видят его, поспешно отворачивались, переходили на другую сторону улицы. И плевать бы на них, но Чумаков был влиятельным лицом, и эта полоса отчуждения все ширилась и уже мешала работе Павла, препятствовала возникновению новых деловых контактов.

Павел не подозревал, что и Чумаков в это время чувствовал себя неуютно: из-за пропажи флэшки тот считал себя пойманным на крючок. Федор Николаевич попытался намекнуть Якову Петровичу, что неплохо бы вернуть чужое, но тот состроил непонимающую физиономию. Однако, никаких требований не выдвинул, чего-то выжидал. И Чумаков ломал голову, как разрулить эту непростую ситуацию. Он надеялся только на то, что вор не сразу обнаружит опасную информацию.