Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина

— Видите ли, когда я сняла трубку, мне в первый момент показалось, что это не мистер Бартон, а кто-то другой. Я не узнала его голос.

— Но говорил мужчина?

— Да, конечно, хотя голос был какой-то хриплый, словно простуженный.

— И больше ничего он не сказал?

— Больше ничего.

Кемп задал ей еще несколько вопросов, но ничего нового не узнал.

После ее ухода он обратился к сержанту Поллоку:

— Вот и разгадка знаменитого плана Джорджа Бартона. Недаром все гости обратили внимание на то, что, когда зажгли свет, он сидел и глядел на пустой стул с ошарашенным видом. Он не мог взять в толк, почему его драгоценный план провалился.

— Вы думаете, сэр, что это не он ей звонил?

— Упаси Боже! Конечно, не он. Я даже не уверен, что звонил мужчина. Хриплый голос — хороший камуфляж, тем более по телефону. Ну-ну, мы, кажется, понемножку подвигаемся вперед… поглядите, пришел ли мистер Фарадей, и если он тут, пусть войдет.

Глава 9

Внешне сохраняя спокойствие и невозмутимость, Стивен Фарадей вошел в подъезд Скотленд-Ярда. Но внутри у него все сжималось, на душе была невыносимая тяжесть. Утром ему казалось, что все как будто сошло благополучно. Для чего инспектору Кемпу понадобилось приглашать его одного в Скотленд-Ярд, да еще с таким многозначительным видом? Что он знает или подозревает? В любом случае у него могут быть только самые неясные подозрения. Главное, сохранять спокойствие и ни в чем не признаваться.

Без Сандры он чувствовал себя до странности одиноким и потерянным. Любая опасность казалась вполовину меньше, если они встречали ее вдвоем. Пока они вдвоем, у них есть силы, воля, мужество. Один, без нее, он ничто, ровным счетом ничто. Интересно, ощущает ли Сандра то же самое? Что-то она сейчас делает? Наверное, сидит в родительском доме, как всегда молчаливая, спокойная, гордая, не выдавая ничем, какой страх гнездится в ее сердце.

Инспектор Кемп принял его вежливо, но сдержанно. За другим столом в той же комнате Стивен заметил полицейского, державшего наготове блокнот и карандаш. Кемп пригласил Стивена присесть и обратился к нему сугубо официальным тоном:

— Мистер Фарадей, вам предлагается дать свидетельские показания. Все, что вы имеете нам сообщить, будет занесено в протокол, который вам придется прочесть и подписать. Мой долг — предупредить вас, что вы имеете право отказаться от дачи показаний, а кроме того, можете потребовать присутствия вашего адвоката, если вы этого пожелаете.

Стивен был ошеломлен, но не подал виду. Он даже попытался саркастически улыбнуться.

— Все это звучит очень грозно, инспектор.

— Ясность прежде всего, мистер Фарадей.

— В таком случае вы должны были бы добавить, что все, что я скажу, может быть использовано в качестве улик против меня. Так ведь?

— Мы не придираемся к словам. Сформулируем это так: все, что вы скажете, может быть использовано наравне с другими свидетельскими показаниями.

— Простите, инспектор, — спокойно возразил Стивен, — я не понимаю, каких еще свидетельских показаний вы от меня ожидаете. Все, что я мог вам сообщить, вы слышали сегодня утром.

— Утром была, скорее, неофициальная встреча. Она понадобилась как отправной пункт. Кроме того, мистер Фарадей, имеется ряд фактов, которые, по моему мнению, нам удобнее обсудить с глазу на глаз. Учтите, что обстоятельства, не связанные непосредственно с делом, по которому ведется следствие, не подлежат никакой огласке. Мы стараемся проявлять в этих случаях максимум такта, разумеется в рамках, допускаемых правосудием. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

— Боюсь, что нет.

Инспектор Кемп вздохнул.

— Я имею в виду то, что вы находились в весьма близких отношениях с покойной миссис Розмэри Бартон.

Стивен прервал его:

— Что за нелепость!

Кемп вынул из ящика своего стола листок бумаги с напечатанным на машинке текстом.

— Могу показать вам копию письма, найденного среди личных вещей покойной миссис Бартон. К делу приобщен и оригинал письма — его передала нам мисс Айрис Марль, удостоверившая, что письмо написано рукой ее сестры.

Стивен начал читать: «Леопард, милый…»

К горлу подступила тошнота. Голос Розмэри — убеждающий, умоляющий… Господи, неужели прошлое всю жизнь будет преследовать его? Никогда не оставит в покое?

Овладев собой, он взглянул в лицо Кемпу:

— Возможно, вы правы и это письмо действительно написано рукой миссис Бартон, но из чего вы заключаете, что оно адресовано мне?

— Отрицаете ли вы тот факт, что вносили арендную плату за квартиру номер двадцать один, Мэлланд Мэншенэ, Эрлс-Корт?

Известно! И это известно! Давно ли? Может быть, с самого начала?

Он пожал плечами:

— Гм, вы, кажется, отлично информированы. Разрешите спросить, почему мои личные дела должны становиться всеобщим достоянием?

— Такая опасность вам не грозит, если только ваши личные дела не окажутся непосредственно связанными со смертью Джорджа Бартона.

— Понятно. Вы полагаете, что сначала я спал с его женой, а потом отравил его самого?