Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина

— Ты ведь был сегодня на следствии, ты сам слышал… — Айрис умолкла.

— Что, собственно, я слышал? — спросил Энтони. — Слышал разные технические подробности о свойствах солей цианистой кислоты, в частности о цианистом калии и его действии. Слышал отчет полицейского инспектора — не Кемпа, а другого, с усиками, который первым прибыл в «Люксембург» и начал там распоряжаться. Слышал, как бухгалтер из конторы Джорджа Бартона по предложению официальных лиц опознал труп. Наконец, слышал оповещение о том, что следствие откладывается на неделю, поскольку судебному следователю больше сказать было нечего.

— А ты хорошо помнишь отчет инспектора? Помнишь, как он сказал, что под столом была найдена свернутая бумажка со следами цианистого калия?

— Как же, помню. Очевидно, тот, кто подсыпал яд в бокал Джорджа, незаметно бросил пустую бумажку под стол. Простейший способ: если будет обыск, никакой бумажки при нем — или при ней — не обнаружат.

К его изумлению, Айрис вдруг охватила дрожь.

— Нет, нет, Энтони! Все это было совсем не так!

— Что было не так? Что ты об этом знаешь?

— Бумажку бросила я, — сказала Айрис.

Он обратил к ней недоуменный взгляд.

— Слушай, сейчас я все тебе объясню. Помнишь, как Джордж выпил шампанское и как потом все это произошло?

Он кивнул.

— Кошмар… Как в страшном сне. И главное, как раз в тот момент, когда казалось, что все уже обошлось… Ты понимаешь?.. После концерта, когда зажегся свет, я вдруг почувствовала такое облегчение. Ты ведь помнишь, когда в прошлый раз зажегся свет, Розмэри была уже мертвая… и вчера меня все время мучил страх, что вот опять наступит этот момент и опять случится что-то ужасное… Мне чудилось, что Розмэри где-то здесь, за столом, рядом с нами… и мертвая…

— Айрис!

— Я понимаю, это все нервы… И когда зажегся свет и я увидела, что все сидят на своих местах как ни в чем не бывало и ничего не случилось, у меня сразу стало так легко на душе. Как будто все это кончилось навсегда, безвозвратно, как будто можно начать жизнь сначала. И мне сделалось так весело! Я пошла с Джорджем танцевать, потом мы вернулись к столу. Потом Джордж вдруг заговорил о Розмэри и предложил тост в память о ней, а потом он упал… и весь этот кошмар снова нахлынул на меня. Я совершенно оцепенела от ужаса. Стояла как вкопанная, а внутри меня всю трясло. Помню, как ты подошел, чтобы взглянуть на него поближе. Я отступила на шаг. Потом появились официанты, кто-то крикнул, что нужно послать за врачом. А я все стояла и стояла как изваяние. И вдруг словно какой-то ком подступил к горлу — и сразу полились слезы. Я раскрыла сумочку, чтобы достать платок, стала рыться в ней не глядя, нащупала платок — и почувствовала, что внутри что-то зашуршало. Сложенная плотная бумажка, как пустая обертка из-под порошка. Но как она туда попала? Ведь никаких порошков у меня в сумочке не было! Я отлично помню, как я собиралась на вечер и укладывала туда разные мелочи. Я ее перевернула, встряхнула, а потом положила пудреницу, губную помаду, носовой платок, гребешок в футлярчике, шиллинг и немного меди. Кто-то подложил мне этот пакетик — другого объяснения нет. Тут меня словно ударило: я вспомнила, что после смерти Розмэри у нее в сумочке нашли точно такой же пакетик и в нем были остатки яда. Мне сделалось страшно, так страшно! Пальцы разжались, и бумажка выскользнула из платка и упала под стол. Я не стала ее поднимать. И никому ничего не сказала. Ты только подумай, Энтони! Ведь это значит, что кто-то хотел изобразить все так, как будто Джорджа отравила я. Но это же неправда!

Энтони протяжно свистнул.

— Никто не видел, как ты выронила эту бумажку?

Айрис на мгновение задумалась.

— Трудно сказать… По-моему, Рут могла заметить. Но у нее в тот момент был какой-то странный вид — совершенно отсутствующий. Так что я не знаю — заметила она что-нибудь, или просто смотрела в мою сторону невидящим взглядом.

Энтони еще раз свистнул.

— Ничего не скажешь, веселенькая история!

— Я просто с ума схожу, — сказала Айрис. — Я все боюсь, что они узнают.

— Странно, что на обертке не нашли отпечатков твоих пальцев. Ведь полиция первым делом смотрит отпечатки.

— Там и не могло быть моих отпечатков. Я же к ней не прикасалась, я ее нащупала через платок.

Энтони кивнул:

— Считай, что тебе повезло.

— Но кто мог ее подложить? И когда? Сумочка весь вечер была при мне.

— Ну, возможность всегда найдется. Например, когда ты пошла танцевать после концерта, она оставалась на столе. Вот тебе первая возможность. А вторая — еще до начала вечера, в дамской комнате. Ты можешь рассказать, как дамы ведут себя, когда они остаются одни? Как ты понимаешь, эта сфера мне недоступна. Что вы делаете — сразу расходитесь к разным зеркалам?

Айрис задумалась.

— Мы все подошли к одному столу. Там такой длинный стол со стеклянной крышкой, а над ним, во всю ширину, зеркало. Свои сумочки мы положили на стол и стали приводить себя в порядок — представляешь?

— Не очень, но это не важно. Продолжай.