Смерть приходит в розовом

И тут же прозвучал выстрел, негромкий, как будто в прихожей два друга открыли на прощание бутылку шампанского. Пуля вонзилась в находившийся за моей спиной одежный шкаф.

— Следующая в твою голову, — предупредила она и приказала: — А ну поворачивайся и открывай дверь!

Я повиновался лишь наполовину: развернулся к ней спиной, но к замку не прикоснулся.

— Быстро! — дуло пистолета уперлось в левую лопатку. Дама явно занервничала и потеряла всякую осторожность.

Я сознавал: на улице у меня никаких шансов на спасение. Все должно произойти здесь. Момент благоприятствовал. Она совершила ошибку, приблизившись ко мне вплотную, по-видимому, посчитав, что приставленное к моему телу оружие призовет к послушанию, подавит волю. Теперь наши шансы пятьдесят на пятьдесят, и все зависело от реакции: чья окажется быстрее.

Я, выполняя приказ, вытянул руки и прикоснулся к замку. Но послушание здесь ни при чем, это отвлекающий ее внимание маневр. И в следующий миг — резкий полуоборот влево, и дуло, скользнув по спине, уже смотрело мимо. Локтем отбросил ее руку с зажатым в ней оружием в сторону, а своей коронной правой нанес прямой удар в лицо. В жизни ни разу не бил женщин, даже на легкую пощечину рука не поднималась, а тут вложил в удар все отчаяние, и он получился сильным, после которого на ринге соперник несомненно оказался бы в нокауте.

Она пролетела, раскинув руки, через всю прихожую и ударилась спиной об острый выступ арочного проема, ведущего в зал. Пистолет выпал из рук, а сама она не подавала признаков жизни. Глаза открыты и неподвижны. Из уголков рта и из ушей стекала на шею алыми струйками кровь. Отбросив ногой оружие подальше, я склонился над ней. Взялся за запястье, но пульса не ощутил. Ее грудь спокойна, никаких признаков дыхания. Видимо, смерть, подручной которой она числилась, по-свойски сжалилась над ней и мгновенно прекратила всякие мучения.

Такого исхода я, конечно, не предполагал, но и вымерять силу удара не представлялось возможным, когда все решали доли секунды. Распаленный борьбой за жизнь, я постепенно приходил в себя, с досадой сознавая, что оказался в еще более сложных условиях. Предстояло проявить характер и изворотливость, чтобы доказать: убийство произошло непреднамеренно, в пределах допустимой самообороны. Но самое трагичное заключалось в другом: я лишился важной фигуры на пути познания истины. Правда, оставалась еще Верочка. Но вот хватит ли у меня аргументов разговорить ее? Не окажусь ли я в качестве обвиняемого? Но иного выбора, как незамедлительно отправиться к ней, у меня не оставалось. Затаиться и ждать — удел трусливых.

15

На улице рассвет уже потихоньку разгонял сумрак, суля безоблачный день. Гасли на небе блеклые звезды. Но город еще спал, и даже дворники не решались нарушить это сонное спокойствие ширканьем метел. Подъезд закрыт, и вся надежда на домофон. Припомнил номер Верочкиной квартиры и набрал нужные цифры. Она словно ждала, голос встревоженный и совсем не заспанный.

— Это Сергей, — представился я и затих в ожидании ее реакции.

— А где Света? — последовало в ответ.

— Я один.

Она, видимо, многое решала в эти секунды, летевшие для нее неимоверно быстро, для меня же тянувшиеся, как густой сироп. Но и у нее выбор не ахти как богат.

— Заходи, — разрешающе проговорила она.

Дверь в квартиру открыта. И мне с опаской подумалось: затаилась где-нибудь Верочка с каким-то бытовым предметом, чтобы совершить акт мщения. Потому настороженно озирался, а оказавшись в прихожей, не закрыл дверь. Не хотелось во второй раз подряд искушать судьбу.

— Проходите сюда, — раздался из зала ее голос, если и не миролюбивый, то и не особенно непримиримый, скорее он звучал с обреченностью.

Она сидела на том же самом диване, на котором предлагала мне стать «последним мужчиной», и на ней был тот же самый халатик.

— Что со Светой? — сразу же спросила она, ибо, ясное дело, этот вопрос волновал ее сейчас сильнее всего.

Мы глядели друг другу в глаза, в полумраке комнаты это было не так сложно.

— Непреднамеренно убита при самообороне, — произнес я обезличенную фразу, словно происшедшее совсем не касалось меня и я лишь констатировал факт.

— Этого не могло быть, — испуганно произнесла Верочка.

— Когда не оставляют выбора и очень хочется жить — подобное случается.

— Боже! — она схватилась за голову, провела ладонями по лицу и опустила руки на колени.

— Зачем ты пришел? — уже непримиримо прозвучал Верочкин голос.

— Чтобы узнать всю правду, и я не уйду отсюда, пока не узнаю ее.

Мое требование добавило ей агрессивности.

— В таком случае вызываю милицию, — пригрозила она. — Ты убийца.

— Меня вынудили стать им, — поправил я. — И вынудили вы своими поступками, так что можете вызывать милицию.

Она хотела что-то возразить, но смогла лишь беззвучно пошевелить губами, и я увидел на ее лице гримасу боли. Дрожащая Верочкина рука вытянулась по направлению спальни.

— Лекарство там, — скорее догадался я, нежели понял сказанное женщиной, настолько, видимо, сильно сдавил спазм горло.