Смерть призрака

Он поспешил отойти от них, и они имели удовольствие увидеть, как он попался донне Беатрис и был захвачен ею в плен.

— Напыщенный маленький прихвостень, — заметил Дакр, глядя ему вслед.

Роза-Роза одобрила это высказывание на редкость вульгарным жестом, до крайности удивившим их всех.

Дакр покраснел и сказал ей что-то резкое на ее языке. Она, нисколько не расстроившись, но все же опешив, шагнула назад.

Линда продолжала разглядывать ножницы.

— Как жаль потраченной на них стали! — заметила она. — Эти лезвия так прекрасны!

В первый раз за все это время молодой человек в роговых очках ощутил некое дуновение опасности. Оно исходило не из тона девушки, в котором ничего особенного не прозвучало. И все же над ним пронеслась волна какой-то знобящей тревоги. Но мистер Кэмпион вовсе не был персоной, склонной к психологическим опытам, поэтому испытанное им ощущение раздосадовало его, и он попытался поскорее от него отделаться. И все же какой-то весьма заметный осадок от этого у Кэмпиона остался.

Его отвлек хохот Тома Дакра:

— Поглядите-ка, Макс в силках!

Это была поистине забавная сценка. Донна Беатрис что-то без умолку втолковывала Максу Фастиену. Зная ее, мистер Кэмпион с содроганием представил себе тему ее рассуждений. Было вполне очевидно, что жертве не ускользнуть от нее.

Линда, с самого начала наблюдавшая эту сцену, презрительно рассмеялась.

— Беатрис повествует ему о тех временах, когда она в турецких банях выглядела, как Венера, окруженная паром. И все об одном и том же, но это будет длиться в течение часа. В другое время этот сюжет можно было бы прервать, но сегодня Макс даже не сможет ей нагрубить, ибо она не захватила свой слуховой аппарат. Она так всегда поступает в парадных случаях и оказывается глуха, как яйцо, и примерно столь же интеллектуальна, как оно.

— Я думаю, — сказала Роза-Роза с непосредственностью дитяти, — что мне надо сходить в ватер-клозет.

И она удалилась, оставив их в легком замешательстве.

Мистер Кэмпион, заметив, что Бэлл, стоявшая посередине зала, на мгновение осталась без окружения, решил воспользоваться случаем и засвидетельствовать ей свое почтение.

— О мой милый! — сжимая его руку, воскликнула она с тем очаровательным оттенком лукавства в голосе, который у каждого из ее собеседников вызывал неизгладимое ощущение, что он, и только он — самый желанный гость в этом сборище. — Я так счастлива, что вы пришли! Ну, разве это не грандиозно? Я так устала… Но ведь Джонни так любил все это! Поглядите-ка, как он улыбается там, наверху, — она кивнула в сторону сарджентовского портрета, взмахнув оборками чепца. — Я надеюсь, он не слишком истязает Чарльза Тэнкерея там, в каком-нибудь небесном закутке?! — Она перевела дыхание и, тяжело опершись на его руку, озабоченно оглядела посетителей. — Там на балконе есть виски с содовой, — прошептала она, — думаю, Макс оборудовал там и коктейль-бар. Не помню, советовался ли он со мной об этом и что я ему на это сказала — «да» или «нет»? Я не могу избавиться от ощущения, что этот джин так вульгарен. Так ведь всегда считалось, когда мы были молоды. А теперь он поднялся в цене и поэтому, я полагаю, с ним все в порядке… Взгляните-ка на милого старого епископа, — не меняя тона, продолжила она, — вот он стоит там. Ну, разве он не прелесть? Душа его выше всяких похвал, чего нельзя сказать о его сапожнике — его гамаши чересчур ярки. Я это точно знаю, так как, придя однажды к обеду с промокшими ногами, он сел по моему совету к огню и задрал выше колен свою сутану. Я помню, мы толковали тогда о грехах.

— Джон Лафкадио был бы признателен вам, — отметил мистер Кэмпион. — Весьма блистательный прием.

Она вздохнула, замурлыкав от удовольствия, и ее блекло-карие глаза сверкнули.

— Это чудесно, — сказала она. — Все это возвращает меня к моим тридцати пяти годам. Весь свет находится здесь, все, кто восхищается Джонни. Все идет гладко, все так любезны, все так искренни и так щедры на похвалу!

При последних ее словах огни в светильниках вдруг с негромким жужжанием померкли, и блестящее общество погрузилось в полную тьму. Слабо светился лишь огонь в обоих каминах. Рука Бэлл на локте Кэмпиона невольно сжалась сильнее.

— Шиллинг для счетчика! — хрипло проговорила она. — О Алберт, я о нем забыла!

Внезапное наступление темноты повлекло за собой естественную для таких происшествий реакцию: непринужденные разговоры смолкли, кое-где послышалось дамское хихиканье, кто-то заговорил шепотом, а кто-то нечаянно наткнулся на соседа. Но, поскольку посетители были людьми воспитанными, разговоры, правда, несколько приглушенные, возобновились, как ни в чем не бывало.

Мистер Кэмпион пошарил в кармане.

— У меня есть шиллинг, — сказал он. — Позвольте, я займусь этим!

Он отошел от Бэлл и с осторожностью пересек помещение. Большинство посетителей благоразумно оставалось на месте, но кое-кто все же начал двигаться, скорее всего, безо всякой цели.