Смерть расписывается кровью

Все правильно. Была у Льва Ивановича такая излюбленная фраза: «А я что, даром пашу огород третий десяток лет? Можно иногда и урожай собирать!» Это рассуждение относилось в полной мере и к той настороженно-злобной уважительности, с какой смотрел на пару Гуров – Крячко московский криминалитет. Была у этих двух незаурядных сыщиков вполне определенная репутация. А репутация – такая хитрая штука, что сначала ты работаешь на нее, а потом она на тебя. Москва же – столица России во всех смыслах. В том числе и криминальная столица, а поэтому серьезная братва не только в Москве, но и на периферии кое-что слышала о полковнике Гурове и его друге и соратнике.

Крячко внимательно следил за выражением лица Осинцева. И в какой-то момент понял: тот словно переламывал что-то в себе, принимал ответственное решение. Теперь мягко подтолкнуть его в нужную сторону. Так, чтобы не спугнуть.

– Ты, Сергей, конечно, можешь мне не поверить. Можешь молчать. Но послушай, нельзя же так… Ведь если я прав, получается, что двух человек ты положил совершенно зазря! Разве нет, Осинцев? Если тебя впрямь порезали из-за того, что вы в Москву на пару с Кайлинским в клювиках тащили, так, выходит, ты для своих же убийц всю грязную работу сделал, а? Что, в самом деле не понимаешь этого? Неужели не обидно?

Болевую точку зацеплял раз за разом Станислав. Волком выть хотелось Сергею Осинцеву от жгучей обиды и бессилия. Дави на него сейчас Крячко, пугай его, кричи на него, ничего бы не вышло. Но вот так, осторожно, мелкими шажками подводя к нужному решению…

– Рискни довериться мне, – подчеркнуто медленно произнес Крячко. – Для начала ответь: был у вас с Кайлинским документ, о котором я толкую? Решайся, Сергей. Ну?

– Чем ты подтвердишь, полковник, что сдержишь свое обещание? – едва слышно спросил Оса. – Что не обманешь, что дашь мне спокойно умереть, не будешь больше мурыжить? Какие гарантии?

– Ого! Сразу видать образованного человека, – чуточку насмешливо протянул Станислав, но насмешка была мягкой. – Слова какие знаешь… Ну какие я тебе могу дать гарантии, Осинцев? Письменное обязательство, что ли? Не смеши, у нас тут не шпионский роман. Подумай сам. Чем, кроме честного слова офицера милиции, я могу тебе доказать свою искренность?

– Посмотри мне в глаза, – тихо произнес Осинцев. – Просто посмотри. Я пойму, правду ты говоришь или врешь.

Минуту в палате стояла напряженная тишина, которую только подчеркивало хриплое и неровное дыхание Сергея.

Когда за спиной уже слышны приближающиеся шаги старухи с косой и спасения от скорой встречи с ней не предвидится, это по-разному влияет на людей. Кто-то впадает в панику, в животный ужас, стремительно глупеет. А некоторые, наоборот, становятся на это время, на последний срок, умнее и проницательнее.

Сергей Осинцев относился ко вторым.

Глава 6

– Хорошо, – сказал Осинцев, опустив глаза. – Как, говоришь, фамилия твоего начальника? Гуров, значит? Приходилось мне о нем слышать кое-что… Никогда я ментам не верил, а тебе попробую. Да, был у Кеши документ. Письмо. Старое. Разорванное пополам. Нет, не Кешей. Оно раньше разорвано было, мне Кеша сказал. Его Кеша в Москву и вез. Хотел загнать. А я у него вроде как охранником. Чтобы не кинули. Только Кеша сам еще тем кидалой оказался.

– Зачем было убивать Андронова? – спросил Крячко. – Да, того мужика, которого ты в переулке ножом ударил.

– Не знаю толком, это Кешина идея. Он мне сразу сказал, что если подаст мне один знак, то этого типа нужно мочить. Быстро и наверняка. И пообещал мне заплатить за это штуку баксов. А потом, в поезде… Мы с ним быстро в одном купе оказались, я местами с его соседкой поменялся. Кеша дерганый был, нервный. Трясло его.

«Еще бы, – подумал Станислав. – Будешь тут нервным! Одно дело – приторговывать втихую архивными документами, и совсем другое – стать организатором и соучастником убийства. А ликвидация Андронова, скорее всего, была вызвана тем, что Кайлинский опасался конкуренции с его стороны. И разглашения информации. Иннокентий сразу понял, какие деньги на кону. И вовсе не хотел делиться с Андроновым. Собирался найти свой канал для продажи письма. Андронов становился не просто ненужным, он становился опасным. И Кайлинский подстраховался».

– Меня тоже потряхивало. Мы крепко выпили. И Кеша проговорился. Стал хвастать, какой он крутой и какой документ ценный. Что того типа надо, дескать, было мочкануть, чтобы он всю малину не испортил, не связался с Москвой. Тогда, мол, Кеше удачи там не будет, у типа в Москве прихваты, он там ходы знает и для Кеши их закроет. Чтобы тамошний народ с Кешей дела вообще не имел. Чтобы, значит, самому присосаться. А если не получится – то стукнуть. Чтобы никому не досталось, просекаешь, полковник? А Кеша жадный был до невозможности. Тут меня проняло, я понял, что дело об очень больших деньгах идет!