Смерть шла вместе с ними

— Ну, ладно. Но при всех обстоятельствах я не могу больше иметь с вами дела. Вы разбили мою семейную жизнь.

Кен рискнул задать ему вопрос, который мучил его в продолжение всей ночи.

— Вы говорили своей жене, что я ходил к Фей?

— Моей жене? Думайте, о чем вы спрашиваете! Не стану же я рассказывать ей, что занимался рекламой этой девки!

Кен глубоко и облегченно вздохнул. Он улыбнулся и хлопнул Паркера по плечу.

— Ну, что ж! Не говорите об этом Ани, пожалуйста.

— Почему вы думаете, что я могу поставить вас в такое тяжелое положение? Учтите, что это был хороший урок. Но я ничего не скажу.

— А как сегодня Мэзи?

— Она похожа на великомученицу. Подчеркнуто спокойна, исключительно вежлива и холодна. Мне понадобятся месяцы, чтобы восстановить наши отношения...

— Купите ей хороший подарок, например, меховое манто.

— Так, так! Уже распоряжаетесь моими деньгами?

— Мораль: никогда не признавайтесь, что бы ни случилось... Но ведь не стоять же нам здесь весь день?! Вы поедете со мной или нет?

Устраиваясь в машине, Паркер бросил на Кена любопытный взгляд. Кен, казалось, за прошедшую ночь обрел необычную для него энергию. Его характер закалился.

— Что же произошло? Расскажите мне,— попросил Паркер.

— Я знаю столько же, сколько и вы, Я пришел вчера в полицию и признался лейтенанту, что провел часть ночи с Фей. По правде говоря, я думал, что он меня задержит, но он мне сказал, что они обнаружили убийцу и что мне остается лишь вернуться к себе. Я не заставил повторять это дважды.

— Вы расскажете Ани, что с вами произошло?

Кен покачал головой.

— Вы вели себя как мальчишка, и у меня нет желания делать то же самое.

Через пять дней Кен ожидал на вокзале поезд, который должен был вернуть ему Ани. Он чувствовал себя удовлетворенным проделанной работой. Последние четыре вечера он работал в доме и в саду. Все маленькие поручения, которые Ани давала ему за последние месяцы, были выполнены.

В газетах много шумели о происшедшем. Авторитетные городские деятели были опозорены и некоторые из них, руководившие полицией, были после этого смещены: среди них и капитан Джон Монтли. Линдзей Барт, казалось, должен был перейти во время ближайших выборов на руководящий пост в правительство, и пресса также оповестила о том, что лейтенанту Адамсу прочат капитанские погоны.

Когда поезд медленно подходил к перрону, Кен увидел светловолосую головку Ани, высунувшуюся из окна. Она махала ему. Через несколько секунд она была в его объятиях.

— О, Кен!

— Дорогая, как мне не хватало тебя!

— Все было хорошо? — спросила Ани, заинтересованная осунувшимся лицом мужа и более твердой линией его губ, которую она нашла очень привлекательной.

— Я в хорошей форме,— улыбнулся Кен.

— Между тем, ты изменился! Ты не скучал, по крайней мере? Ты похудел. Ты выходил... выходил по вечерам?

— У меня не было на это времени. Я покрасил кухню, работал в саду.

— Это странно. Ты уверен, что не наделал глупостей?

— До чего же ты можешь быть подозрительной!

По дороге она рассказывала ему о своем путешествии в Лондон. Катясь в зеленом «линкольне» рядом с женой, Кен чувствовал себя счастливым и спокойным.

Они подъехали к дому.

— Посмотри на сад,— сказал он.— Разве я не хорошо поработал? А ты заметила, что калитка исправлена?

— Дорогой, я думаю, что мне снова надо уехать,— сказала Ани, любуясь у ограды очищенным от сорняков садом, ухоженными клумбами и посыпанными песком дорожками.

— Это восхитительно! Ты даже помыл окна!

— К вашим услугам, миссис! — сказал Кен, вынимая из машины чемодан.

Неожиданно Ани издала восторженный возглас:

— О, Кен, дорогой! Какой сюрприз! Он очарователен.

Кен проследил за ее взглядом.

На пороге дома с блестящими глазами, устремленными на Кена, сидела рыжая болонка... 

Патриция Макгер ВСЕ ОСТАЕТСЯ ПОБЕДИТЕЛЮ

Филипп Уэйд сидел за столом в своем кабинете и читал только что написанное им письмо:

Дорогая Лаура.

Мой поступок удивит тебя и, вероятно, причинит боль. Но я знаю, что ты любишь другого, а ты мне дороже жизни. Поэтому сегодня я в последний раз подниму за тебя рюмку коньяка с ядом. Не горюй обо мне, дорогая. Я был счастлив с тобой все эти четыре года, когда ты была моей женой. Я поступаю так, чтобы освободить тебя ради твоего счастья.

Твой до конца дней своих

Филипп.