Смерть шла вместе с ними

— Это меня не интересует! — выпалил Макс, спускаясь по лестнице.— Скажи им, чтобы они похоронили его, как считают лучше. Я не желаю, чтобы меня беспокоили из-за пустяков. Я дал им денег, чего же им еще надо?

— Они сказали, что им привезли груду цветов, и спрашивают, хочешь ли ты, чтобы их положили в машину, а потом в могилу?— сказал Исми, глядя на сына.

Глаза Макса покраснели.

— Какие цветы?— придушенным голосом поинтересовался он.

— Орхидеи... красные орхидеи. Они сказали, что считают их не очень подходящими для погребения.

Макс вынул изо рта сигарету и уставился на пламенеющий в петлице цветок. Он прекрасно понимал, что отец пытался сказать ему еще что-то, но, поглядев на него, не посмел продолжать.

— Продолжай, отец! —резко приказал он.

— Они сказали что к цветам приколота визитная карточка,— промямлил Исми и снова умолк.

— От кого эта карточка?

— От Кэрол Блэндиш и Стива Ларсона!

Макс бросил сигарету в сад и подошел к двери, его глаза устремились в сторону города. На пороге он обернулся.

— Передай им, что это меня не касается! — коротко сказал он, вышел из дома и направился к автомобилю.

Сам того не замечая, он бросал взгляды направо и налево, когда шел по саду. Что-то в его неподвижности было угрожающим. И Макс невольно держался настороже...

Ничто не шевелилось, но тем не менее он чувствовал, что за ним наблюдают. Он не был обеспокоен, но в нем поднималась дикая злоба. Вырвав из петлицы орхидею, он медленно смял ее и кинул на песок аллеи. Потом он загнал машину в гараж, находящийся позади дома.

— Я уеду завтра,— сказал Макс отцу, который убирал со стола после обеда.— Думаю, что устроюсь в Чикаго. Там есть один тип, который продает одно дело, и, если его цена подойдет мне, я куплю его. В последний раз, когда я там был, у него было больше сотни разных птиц, а его квартира наверху лавки была прекрасно оборудована. Ты смог бы приехать туда, чтобы заняться домом. Ты не возражаешь?

Исми поставил посуду на поднос.

— Мне бы не хотелось возвращаться к городской жизни,— после некоторого раздумья ответил он.— Ты не будешь возражать, если я останусь здесь?

Макс зевнул и протянул ноги к горящим дровам.

— Поступай как хочешь! — проговорил он и подумал, что, пожалуй, будет лучше не связываться со стариком: он любит выпивать и может стать настоящей обузой.

— Тогда я думаю, что останусь здесь,— заявил Исми. Взяв поднос, он вышел из комнаты, и в этот момент в саду завыл пес. Поднявшийся ветер разносил его вой по всей округе.

Макс бросил взгляд из-за плеча и прислушался.

— Что это заставляет его так выть?— разозлился он.

Исми покачал головой и унес поднос на кухню. Пока он мыл посуду, пес продолжал безостановочно выть. Его жалобный вой действовал на нервы Исми. Никогда раньше животное так не выло. И как только он кончил мытье посуды, то сразу вышел в сад.

Высоко над верхушками сосен висела луна, и ее свет слегка затемнялся набегавшими облачками. Ветер свистел в кустах, и сад был полон шорохов.

Исми добрел до собачьей конуры. При его приближении пес перестал выть и заскулил.

— Что с тобой, дружок?— спросил Исми, наклоняясь к темной конуре. Он с трудом различал собаку, притаившуюся в темноте, и чиркнул спичкой. При ее слабом пламени он увидел пса с поднявшейся шерстью и глазами, полными ужаса.

Исми ощутил какую-то неуверенность и, выпрямившись, стал всматриваться в темноту. Ему показалось, что возле дома что-то шевельнулось, и он зажмурил глаза в тот же миг, когда пес снова завыл.. Его внимание привлекла чья-то тень. «Это воображение»,— подумал он, но тем не менее снова стал чего-то ждать. Через несколько минут он отошел от конуры и вернулся в дом. Там он с облегчением запер дверь на засов.

Макс по-прежнему сидел возле огня, когда старик вернулся в комнату. Он не заговорил и даже не поднял головы. Наступило тяжкое молчание. Был слышен лишь шум ветра, завывающего на улице, а также слабый жалобный вой собаки. Исми напряженно прислушивался и вдруг ему показалось, что он услышал легкие шаги. Он взглянул на Макса, но тот, казалось, ничего не услышал, и старик раздумал говорить. Этот звук сопровождался тихим скрежетом, который не был бы слышен, если бы Исми не напряг слух.

Он быстро поднял глаза и встретился со взглядом Макса.

— Ты слышишь?— спросил Макс, выпрямившись в кресле.

— Да, там что-то такое,— неопределенно ответил Исми.

У Макса вырвался неопределенный жест.

— Что-то со мной делается, мне почему-то все безразлично! — зло воскликнул он.

Затем Макс поднял руку, и оба мужчины прислушались к шуму на улице. Текли секунды, минуты, но они больше ничего не услышали. Ветер стих, и молчание было таким глубоким, что Макс слышал легкое дыхание отца.

Неожиданно мужчины совершенно отчетливо услышали шум, произведенный открываемым окном. Макс, с перекошенным от испуга лицом, сунул руку в карман и вытащил револьвер.