Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск

Глаза Вильсона полезли на лоб; он открыл рот, чтобы заговорить, но так и закрыл его, не издав ни звука. Франсиско Хавьер уставился на капитана, лицо его вдруг побелело. Он начал подниматься с кресла, но тут же медленно осел. Одной рукой он потянулся к телефону, но выронил трубку. Его глаза полезли из орбит, не отрываясь от безучастного лица да Силвы. Тот молча покачал головой.

— Синьор, я не гадаю. Даже если вы попытаетесь использовать ваши связи и откажетесь снять отпечатки пальцев, в этом, доме их сотни. И в ваших автомобилях. И в вашем офисе. К тому же они требовались для получения водительских прав, так что скоро все будет у меня.

Он наклонился, оперевшись руками на стол и гипнотически сверкая взглядом.

— Я не гадаю, синьор. Поверьте мне. Кроме того, как только я возьмусь за дело, улики потекут потоком. Мы получим гораздо больше информации, чем нужно. Один из слуг указал вам дорогу к лачуге Фонзеки в Кататумбе; как вы думаете, долго он будет молчать? А ваш магнитофон? Мы обнаружили на полке в комнате служанки отметины от его ножек. Вам следовало вытереть пыль, но вы были слишком заняты. Мы найдем служанку. Уверен, вы ей заплатили достаточно, чтобы она уехала подальше и скрывалась подольше, но где бы она ни была, там тоже есть полиция, а возвращающиеся домой из Рио с большими деньгами заметны, как киты в фонтане. И конечно, мы пригласим на беседу Альваро. Я уверен, он вам предан, но мы заставим его заговорить. Вы это знаете. Я понимаю, вы человек влиятельный, недооценивать этого нельзя. Но вы, синьор, должны понимать, что никакая влиятельность не сможет оправдать убийство сына.

Голос его звучал спокойно, едва ли не умиротворяюще.

— Ну что, синьор, хотите что-нибудь нам рассказать?

За металлическим столиком перед рестораном Марио в Копакабане да Силва в четвертый раз перечитал заголовки, сложил газету и швырнул ее на стул. Потом уставился на Вильсона поверх бокала «Резерва Сан Хуан».

— Интересно, во что ему обошлось тайком пронести в камеру пистолет?

— Во всяком случае, недешево. Но неужели ты мог думать, что человек с подобным гонором способен дожить до суда за убийство сына?

— И за убийство любовницы, которую сын отбил?

Да Силва пожал плечами.

— Сейчас, глядя назад, я понимаю, как они ненавидели друг друга с момента той аварии в Нова Игуасу. Мальчик не мог простить отцу смерть матери. И никогда не мог простить себя за то, что побоялся обвинить отца и слишком берег «честь семьи». В кавычках, между прочим.

— Я не уверен, что авария сыграла тут решающую роль, — протянул Вильсон. — Все было очень давно, Хавьер об этом даже не упомянул. Нет, больше похоже на то, что доконала его мысль: сын сошелся с его любовницей, чтобы его же обмануть…

Да Силва недоуменно заморгал.

— Сошелся?

— А ты еще спрашиваешь, сколько я в Бразилии, — заставил себя усмехнуться Вильсон. — Видимо, слишком долго, раз начинаю говорить по-английски, как бразилец. Я имел в виду, что они действовали заодно.

— Я знаю, что ты подразумевал, но просто удивился, что ты так думаешь.

Вильсон на комментарий не отреагировал.

— Мысль, что его любовница и сын вместе его обманывают, стала слишком невыносима. И дело не в деньгах, — он приостановился, глядя на да Силва, — но почему мы были так уверены, что в кейсе были деньги? Если Хавьер знал, что Чико мертв, зачем класть деньги?

— Именно это и заставило меня поверить, что он положил деньги. Он знал, что Чико мертв, но ведь предполагалось, что он не знает! По той же причине он организовал ланч. Тогда я подумал, что его объяснение — устроить завтрак, чтобы все выглядело как обычно, — звучит слабовато. Ланч, так наспех организованный, едва ли был обычным. Но продолжай…

— Хорошо. Я говорил о том, что не верю в его заявление, что он не хотел убивать Чико. Мол, когда Чико узнал, что попался, он наговорил отцу такого, от чего тот потерял голову.

— Могу представить, что сказал Чико, — кивнул да Силва, — когда Хавьер на него навалился. Парень знал, что попался с поличным. А узнать, где он прячется, отец мог только от Рамоны. До тех пор спать с отцовской содержанкой было весело, не говоря уже о сладости мести, но я думаю, всякое веселье иссякло в тот момент, когда он увидел отца, входящего в лачугу. Представляю себе, что мог наговорить Чико, зная, что терять ему нечего. Уверен, приятного в его словах было мало. И вряд ли стоило говорить все это человеку, который только что задушил свою любовницу.

Он улыбнулся.

— Все кончено, и это главное. Причем благодарить нужно твою замечательную наблюдательность, которая позволила заметить пыль на полке и догадаться о подслушивании. Блестящая работа.

— Отличная, — хмыкнул Вильсон. — Но где мы ошибались? Я думал, мой анализ действий и мотивов Альвареса был безупречен, особенно когда мы обнаружили, что поручителем аренды был он.

— Уверен, мы бы обнаружили и подписанные им чеки. Все управляющие так делают.

Да Силва усмехнулся.