Смерть травы. Долгая зима. У края бездны

Они стали карабкаться по бесконечному склону, нацелясь на голую линию горизонта на востоке. Там, где недавно громоздились портовые краны и заводские трубы Портсмута, простиралась все та же безрадостная пустыня. Кое–где взору представали следы разрушения — кирпичи, доски, случайный хлам, а также останки людей. Впрочем, последние, благодаря целительному времени, а также усилиям выживших, утративших человеческий облик, превратились в безликие скелеты, почти полностью лишенные плоти. В сумерках они казались таким же малозначительным мусором — холодным и лишенным запаха.

В конце концов путники нашли, где провести ночь: к границе полного разрушения снесло с чьих–то задворок домик, по неведомой причине оставшийся почти целым. Дверь домика была оторвана, в стенах недоставало досок, но в остальном он был хоть куда. На полу лежал песок, а само сооружение, как вскоре выяснилось, успели заселить песчаные блохи. Толком выспаться не удалось: Билли всю ночь вертелся, словно его мучили кошмары. Под утро стал моросить дождь, после рассвета превратившийся в ливень. Позавтракав холодными консервами, они высунулись было под дождь, но тут же залезли обратно.

По прошествии часа дождь ослаб, однако полностью не перестал. Было по–прежнему пасмурно. Оба продрогли и поскучнели, и Метью решил, что лучше продолжить путь.

Они держались страшной границы, и это в конце концов привело их к очередным руинам. Метью решил, что перед ними расстилаются скорбные остатки Хаванта. Глядя на юг, он увидел нечто вроде холма с деревьями наверху — наверное, остров Хайлинг. Иногда путникам удавалось выбраться на мощеную дорогу и на протяжении ярдов двадцати–тридцати наслаждаться ровной поверхностью, пока асфальт снова не сменялся песком и щебнем. В одном месте они наткнулись на телеграфный столб, оставшийся стоять почти вертикально посреди пустыни. Вскоре до ушей Метью донесся голос; он огляделся и заметил мужчину, который махал рукой, стараясь привлечь их внимание.

Мужчина был высок и крепок сложением. На нем была мохнатая шкура, которая в сочетании с пышной огненно–рыжей бородой делала его похожим на настоящего дикаря. Метью взял в руки ружье и проверил, заряжено ли оно.

Незнакомец заторопился к ним по завалам из мусора, двигаясь на диво легко для своих габаритов.

— Куда это вы идете? — осведомился он, настигнув их.

— На восток, — лаконично ответил Метью.

Вблизи бородач выглядел не таким страшным, а в его повадках и вовсе не сквозило ничего пугающего. Он указал на ружье:

— Заряжено?

— Оба ствола.

— «Все, взявшие меч, мечом погибнут». Матфей, 26:52. Хотите перекусить и чего–нибудь выпить, прежде чем продолжите свой путь на восток?

Метью опустил ружье, не снимая палец с курка.

— Очень любезно с вашей стороны.

— Я люблю компанию. Нельзя почитать Господа, не радуясь Его творениям, а ведь человек — венец творения Господнего. Бог создал человека по подобию Своему, по образу Божьему создал Он его. Тем более мальчишка совсем замерз. Ему бы не помешало присесть к огню и погреть ручонки.

— Да, — согласился Метью, — нам обоим это бы не помешало.

— Тогда пошли. За мной!

Незнакомец тут же набрал большую скорость и был вынужден то и дело останавливаться и подгонять их, пока они ковыляли по битому кирпичу и известке. Штурм препятствий продолжался минут десять, пока перед ними не предстала площадка, где царствовал уже не хаос, а какое–то подобие порядка. Площадка имела в поперечнике примерно двадцать пять ярдов. Она была замощена кирпичами и плитами; посередине стоял дом, сколоченный из досок. У дома была слегка покатая крыша, в углу которой высилась башенка с деревянным крестом высотой в несколько футов. Сверху башенка была обложена кусочками стекла. Из торчавшей на крыше трубы вился дымок. Рыжебородый подошел к двери и приветливо распахнул ее:

— Добро пожаловать, друзья. Входите.

Внутри оказалось не так темно, как ожидал Метью: одна стена дома была сплошной, зато в противоположной было прорублено окно, забранное не стеклом, а какой–то полупрозрачной пластмассой. В данный момент окно было закрыто, но, судя по петлям, его можно было и распахнуть. На полу лежал теплый ковер, от которого сразу делалось уютно; в комнате пахло горьковатым дымом. Дым шел от пиленых дров, лежавших в очаге, однако Метью подметил, что главным топливом служит уголь, лежавший горкой в углу комнаты, рядом с поленницей. Основным элементом очага была тяжелая клеть из стальных прутьев — в таких сжигают листья, — которую, несмотря на вмятины, нельзя было ни с чем спутать; угольки, прогорев, падали на металлический поддон. Над очагом было устроено подобие металлического зонта, от которого тянулась к потолку труба. Сама труба была сделана из консервных банок без крышек и донышек; хозяину пришлось, наверное, немало потрудиться, чтобы скрепить их. В трубу валила большая часть дыма, но немного все же расплывалось по помещению.