Смерть травы. Долгая зима. У края бездны

Однако через сутки продвижение замедлилось. Сперва мешали только ставшие привычными разломы и трещины; однако их становилось чем дальше, тем больше, они увеличивались в размерах. Там и тут вздымались свежие холмы — свидетельство титанического напора, которому подверглась земная твердь. Как–то раз им попалась спортивная машина с воздетым к небу капотом и зарывшимся в грунт багажником. К приборной доске навеки приросли останки двух автомобилистов: на одном скелете был заплесневевший смокинг, череп другого, украшенный остатками русых волос, красовался над красным тряпьем, в котором еще можно было узнать шелковое вечернее платье. Автомобиль вместе с пассажирами определенно побывал под водой: сперва их зажало в трещине во время землетрясения, а потом здесь прокатилась волна цунами.

В землю вросло еще много разных предметов, которые оказалось не под силу унести волне: доски, стальной рельс, гаражная дверь, завязанная узлом телевизионная антенна, а также табличка с надписью: «Шекспировская дорога». Метью сообразил, что здесь лежал раньше прибрежный городок Литлгемптон. Или Уэртинг?.. Билли тащился сзади и помалкивал. Видя, до чего он изнемог, Метью устраивал теперь привалы все чаще.

Вскоре перед ними открылись следы невиданной доселе катастрофы. Внутрь суши и вдаль по морскому дну тянулся зазубренный гребень, которому не было видно конца. Не в состоянии обойти новую преграду, путники были вынуждены вскарабкаться на нее. Штурм оказался нелегким даже для Метью, Билли же и подавно то и дело спотыкался и съезжал вниз. Посмотрев вдаль с вершины гребня, путники поняли, что преодолели футов сто; их глазам предстала плоская равнина, по которой они плелись до этого. Далее, до самого горизонта простиралось дно Ла–Манша, завершаемое какими–то холмами. Метью смекнул, что это, должно быть, наконец–то закончившие навигацию пассажирские лайнеры серии «Квинз», и указал на них Билли. Тот молча кивнул, и Метью впервые заметил, как потускнели его глаза.

— У тебя еще остались ириски? — спросил Метью.

Билли снова кивнул.

— Так возьми, авось повеселеешь.

— Что–то не хочется. — Мальчик поднял на него глаза. — Может быть, вы сами хотите ириску, мистер Коттер?

— Нет, спасибо. Ну, как, идем дальше?

— Я готов.

Билли нагнулся было, чтобы взвалить на плечи свою торбу, но Метью остановил его:

— Отдохни от тяжести. Я сам понесу твой груз.

— Я вполне справляюсь!

— Ничего, я тоже справлюсь. — Метью потрогал лоб мальчика и почувствовал, какой он горячий. — Надеюсь, не позднее завтрашнего дня мы найдем место для остановки и нормального отдыха. — Оглядев окружающую их унылую пустыню, он вздохнул: — Не можем же мы оставаться здесь…

После гряды им пришлось подниматься дальше вверх. Склон был совсем пологим, однако это все–таки был подъем, под конец окончательно их измучивший. К тому же землю под ногами покрывали бесчисленные трещины, рытвины и булыжники самых разных размеров — от камушка до валуна в человеческий рост. Даже выше линии сплошного разрушения, оставленной цунами, не было ни единого неперевернутого камня; в одном месте им попалась целая роща выкорчеванных деревьев.

Путникам не удалось пройти того расстояния, о котором мечтал Метью: пришлось устроить ранний привал, поскольку мальчик буквально валился с ног. Солнце клонилось к закату. Метью попытался развести огонь, но потерпел неудачу. Он вскрыл банку сардин, но Билли отказался есть. Метью накрыл его одеялом и присел рядом, болтая обо всем, что придет в голову, лишь бы развлечь малолетнего спутника. Через некоторое время по размеренному дыханию Билли Метью понял, что он уснул.

Среди ночи Билли вскрикнул, и Метью проснулся. Мальчик снова трясся, только гораздо сильнее, чем раньше.

— Что с тобой, Билли? — всполошился Метью.

— Я хочу домой… — Билли громко всхлипывал и задыхался. Его горе напоминало скорее тоску взрослого, чем детский каприз. — Мне не нравятся деревья.

Да он бредит!

— Здесь нет никаких деревьев, Билли, — успокаивал его Метью. — Все будет хорошо.

— Деревья поломаны… Мне холодно… У меня замерзли ноги.

— Завтра мы найдем для тебя теплое местечко, теплое и удобное, — приговаривал Метью, прижимая к себе тщедушное тельце мальчика. — Постарайся уснуть, Билли!

В конце концов мальчик забылся. Метью еще некоторое время лежал без сна, думая об опустошении, которое окружало их. Участки, подвергшиеся более сильному разрушению, располагались поясами. Предыдущим примером такого чередования был остров Олдерни. Завтра эти гиблые места останутся позади. Дальше будет легче. К вечеру, а то и раньше, они доберутся до Бэттла. А потом… Тут дело не только в том, чтобы успокоить мальчика: потом действительно все будет куда лучше.