Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти! (сборник)

Ноэль ушел. Эплби продолжал расхаживать по комнате. Готт сел у огромного камина Джервейса и стал задумчиво смотреть на сажу, что было единственным, что Эплби там нашел. Внутренним взором он вернулся на заднюю сцену зала, разместив там казавшийся неправдоподобным отряд детективов, фотографировавших и пылесосивших вокруг тела лорд-канцлера Англии. Они являлись символом вопиющего факта: пистолетный выстрел, все еще окутанный тайной, выбросил Скамнум в мир столь же фантастический, как и любое место действия елизаветинской драмы. Он представил себе окровавленный ковер в комнате Элизабет. Это, как ему казалось, был не символ, а скорее угроза, предвестие опасности, затаившейся неизвестно где. Он вдруг отдаленно, но весьма явственно ощутил, что, возможно, он испытает то, о чем никогда раньше и не думал, – чувство паники.

– Джон, – сказал он, – по-моему, я вот-вот запаникую.

– Вы хотите сказать, что переживаете за леди Элизабет. Надеюсь, вскоре у нас будет столько дел, что не останется времени на раздумья о призрачной опасности.

Его слова прозвучали не очень благожелательно, поскольку он произнес их весьма рассеянно. Эплби тоже представлял себе заднюю сцену, которая казалась ему как-то странно наложенной на другую сцену, где он видел аллегорическую борьбу стихий. Причудливый перекрестный монтаж «Гамлета» с «Предзнаменованиями»… Он отогнал картинку как плод утомленного воображения.

Вернулся Ноэль.

– Идет, – сообщил он. – Он вздрогнул, как провинившийся школьник при вызове к директору… Нет, не думаю. – Он умолк, чтобы насладиться сравнением, и добавил: – По-моему, он очень раздражен. – После этого Ноэль уселся на кровать с видом нетерпеливого завсегдатая Национального спортивного клуба.

Прошло с полминуты. В коридоре послышались быстрые, но уверенные шаги. Дверь открылась, и вошел Джервейс. Он обвел комнату неторопливым взглядом и произнес:

– Могу я получить объяснения по поводу творящегося здесь? – Он и впрямь не выглядел виноватым. Но он и не казался разгневанным, пока тихо не добавил: – Вы, тупой павиан?

Ноэль с наслаждением заворочался на кровати. Готт издал неодобрительный возглас, тотчас показавшийся ему менторским и в какой-то степени жалким. Эплби же ответил:

– Садитесь.

Джервейс вскинул брови так же, как Ноэль чуть раньше. Он нарочито медленно опустился в самое удобное кресло.

– Господин инспектор, – начал он, – я не возражаю против того, что вы немного порылись в моих вещах. Это сравнительно невинное времяпрепровождение, пока мы не сможем вас отсюда вывести. Но я категорически протестую против того, что за мной охотятся по всему дому подобным образом. И мое негодование в куда меньшей степени относится к вам, нежели к присутствующему здесь моему кузену, который ведет себя как посыльный, стараясь выглядеть джентльменом. А теперь, что вы хотите?

– Фотоаппарат, – ответил Эплби.

Глаза Джервейса сузились.

– Дорогой мой, – протянул он, – вы напрасно тратите время.

Эплби было безразлично, кто он – «тупой павиан» или «дорогой мой». Он сказал:

– Как вам, возможно, известно, дом полностью оцеплен. Пожалуйста, вернитесь и принесите фотоаппарат.

Готт вдруг подумал: а что, если герцог ошибся? Нельзя подобным образом обращаться с самими Джервейсами Криспинами мира сего, не избежав неприятных последствий, если не чувствуешь чьей-то сильной поддержки. Однако Эплби казался полностью уверенным в себе.

– Я уже сказал, что вы напрасно тратите время. – Джервейс сделал паузу и немного смягчился. – Вы можете объяснить, в чем меня подозревают?

– В том, что вы вынесли документ из зала, сфотографировали его после того, как оставили мистера Готта в комнате лорда Олдирна, а потом поместили его туда, где он был обнаружен на сцене.

Эти слова явно ошарашили Джервейса. И он, разумеется, разозлился: Эплби едва ли мог припомнить более разъяренного субъекта. Тот повернулся к Ноэлю:

– Так вот, значит, что ты имел в виду под руританскими договорами!

Он снова посмотрел на Эплби.

– Кроме этих фантазий на мой счет есть ли у вас хоть какие-то причины полагать, что документ вообще побывал в чьих-то руках?

– Да.

– И у вас нет другой работы, кроме как выдвигать инсинуации против меня?

– В настоящий момент ничего существенного.

– И вы пробыли здесь четыре часа?

– Около того.

Негодующая реакция Эплби на эти инквизиторские вопросы была явно напускной. Пусть другая сторона возьмет инициативу в свои руки, и тогда появится возможность повернуть разговор в нужном направлении.

– Около того, – недовольно повторил он.

– И документ – очевидно, очень важный – попал в чужие руки. И чистый результат вашей работы состоит в том, что вы перевернули вверх дном мою спальню и задаете мне дурацкие вопросы о… фотоаппарате, вы сказали?

– Да, – ответил Эплби. – О фотоаппарате. Вы не могли бы пойти и принести его?

Ноэль громко хмыкнул. Джервейс в каком-то отчаянии воздел руки к голове.