Смерть в белом халате

Плеханов не стал признаваться, что уже договорился с Машей навестить агентство по продаже недвижимости. Вряд ли Сомов одобрит подобную самодеятельность. Виктор и так уже по уши завяз в расследовании, но, по правде говоря, у него самого была возможность убить Семенова. Антон и Ольга Николаевна спали, больше во втором отделении никого не было, не считая психических нездоровых людей, верить показаниям которых никто не будет. У Евгения Николаевича были все основания подозревать Виктора в убийстве, а он доверился ему, позволив участвовать в расследовании. Поэтому Плеханов решил не говорить Евгению Николаевичу про предстоящий визит в «Эгну» – не хотел, чтобы старший лейтенант чувствовал себя виноватым.

– Я позвоню вам завтра, – произнес Сомов. – Но на всякий случай приходите часам к четырем – к этому времени мойор Громыко вызвал вашего ночальника – Никифорова.

– Да, спасибо. Я обязательно приду.

Виктор попрощался с милиционером. Теперь, когда он выяснилось, кому принадлежит жилплощадь покойного, одним подозреваемым стало меньше. У Геннадия Андреевича не осталось видимых причин для убийства. Вряд ли Семенов, которого шантажировала наглая цыганка, имел большие деньги, а заведующему нужны именно деньги – для покупки наркотиков.

Виктор не успел убрать телефон, как мобильник неожиданно зазвонил. На дисплее светилась надпись: «Макс»

– Алло.

– Ты этой ночью случайно не дежуришь? – спросил Куликов.

– Нет.

– Ты не можешь ко мне подъехать часикам к десяти? Я хочу Вадима покараулить. Мы поставили машину у подъезда, и отец отказался ставить «Ладу» на стоянку. Вадим разозлился, боюсь, он снова что-нибудь сделает.

– Если это он. Я приеду. Готовь камеру и бутерброды.

– Договорились.

Закончив разговор, Виктор несколько секунд смотрел на телефон, почти физически ощущая, что он сейчас зазвонит, но телефон молчал. Плеханов помнил про обещание позвонить Маше и рассказать о результатах беседы с новой хозяйкой квартиры Семенова, но засомневался, стоит ли посвящать девушку в неприятные подробности. Потом все же решился – Маша ему очень помогает, и было бы просто несправедливо не поделиться с ней новостями. Но сейчас звонить не стал. Лучше позвонить из дома, где не будет посторонних.

Виктор отправился на остановку и сел в автобус.

Перед тем, как пойти домой, Виктор решил заглянуть в продовольственный магазин. Он вышел на одну остановку раньше – хотел сходить не в соседний с домом минимаркет, а в солидный разрекламированный торговый центр. На первом этаже располагался продовольственный отдел.

Виктор взял тележку, и отправился вдоль рядов. Проходя мимо полок с кондитерскими изделиями, он, недолго думая, взял самую большую и самую красивую коробку шоколадных конфет, в надежде, что Маша не занимается такой глупостью, как диета. На коробке была нарисована маленькая девочка в розовом платье. Ребенок смотрел на Виктора большими глазами, в которых читалось любопытство и лукавство, пухлые губы тронула полуулыбка, легкий ветерок взъерошил соломенные кудри, перехваченные алой шелковой лентой. В руке малышка держала подушку-сердечко, а рядом с ней сидел очаровательный светло-рыжий щенок кокер-спаниеля.

Плеханов положил конфеты в тележку и увидел в соседнем ряду знакомый плащ цвета баклажана. Виктор знал только одного человека, который мог носить плащ в мае – Гаршина Татьяна Витальевна – мать Дмитрия. Женщина часто болела и носила плащ в любую погоду, невзирая на яркое солнце и безоблачное небо. Баклажанный плащ и бежевый платок совершенно не сочетались, но женщина не обращала внимания на косые взгляды, она привыкла обходиться без одобрения окружающих и без посторонней помощи.

Татьяна Витальевна напоминала Плеханову маму-обезьяну из мультика «Осторожно, обезьянки». Он очень любил этот мультфильм и жалел главную героиню. Вечно лохматая мартышка была воплощением материнской любви и заботы. Именно этим Татьяна Витальевна походила на упомянутую мамашу – опекала Дмитрия сверх меры. К четвертому курсу Татьяна Петровна смирилась, что ее сыну уже двадцать один год, и он имеет право самостоятельно учиться, ходить на прогулки, дышать, и перестала появляться в институте. Дмитрий наверстывал упущенное, пользуясь предоставленной свободой не по назначению: часто прогуливал лекции, мог неделями не появляться на занятиях, а когда бы Виктор ни пошел в ночной клуб, обязательно встречал Гаршина там.

Виктор не видел Татьяну Витальевну чуть больше года, и отметил, что женщина совершенно не изменилась. На лице не добавилось ни одной новой морщинки, волосы, выбивающиеся из-под платка, все так же черны, вот только в карих глазах затаилась печаль.

Плеханов подошел к женщине и поздоровался.

– Здравствуй, Виктор, – негромко произнесла Татьяна Витальевна.

– Что случилось с Димой? Он уже неделю не появляется в институте.

– Он заболел. – Женщина опустила глаза и поправила платок на голове.

– Он дома? Я могу его навестить?

– Он в больнице. Ногу подвернул.

– Я бы хотел приехать к нему, поговорить. В какой он клинике? В тридцатой?

Татьяна Витальевна бросила на Виктора испуганный взгляд.