Смерть в белом халате

Так у Любимки появилась жена. Красивая, надменно-холодная брюнетка Вера, похожая на снежную королеву. Вера не причиняла ему беспокойства, жила в другой комнате, утром готовила завтрак, ходила с ним в театр. Они даже почти не общались, но иногда Любимка ловил на себе презрительно-насмешливый взгляд жены, от которого становилось не по себе.

Тарзан не обманул. Через три года Любимка принимал поздравления с назначением на должность директора государственного областного медицинского центра. А после вечеринки по этому поводу из ресторана супруги поехали в разные стороны: Вера — домой, а Любимка, как обычно, к Тарзану — в запретную, но сладкую любовь, которую бы он не променял ни на что.

Глава 16 Тревожное утро

Почему она никогда не хотела стать врачом? Юлька не знала ответа на этот вопрос. Не хотела, и все. Нет, она не падала в обморок при виде крови, не боялась прививок и уколов, просто у нее другое призвание.

Впрочем, врач, как и журналист, посвящает себя служению людям, только доктор берет на себя ответственность за жизнь человека. Это огромная ответственность. Врач должен любить людей: иметь прекрасные знания мало, без любви и сострадания не бывает хорошего доктора. Главное дело врача — облегчать страдания и спасать от смерти.

А главное дело журналиста? В чем оно? Заниматься творчеством? Помогать людям? Отстаивать истину?

Вот сейчас она, журналист Юля Сорнева, будет вмешиваться в личную жизнь человека, и оправдать ее журналистское расследование может только тот факт, что она защищает общественные интересы. У врачей существует заповедь: не навреди. А какие заповеди в журналистике? Не писать заказных статей? Отказаться от пиар-технологий? Быть похожим на герасимовского героя из старого кинофильма «Журналист»: интеллектуала, борца за правду, переживавшего собственные промахи? У врачей есть клятва Гиппократа, а у журналистов — кодекс профессиональной чести, такой далекий от жизни, романтический и нереальный.

Но жизнь дала Юле приз в виде любимой газеты и донкихотствующего главреда Заурского, который понимает журналистику так, как понимает она, — истина и люди, люди и истина. От перемены мест этих слагаемых сумма не меняется, но к этому добавляется публичная позиция газеты «Наш город». Конечно, самые лучшие друзья газеты — это читатели, но если бы кто-то спросил Юлю Сорневу о врагах газеты, она бы ответила, что это тоже читатели. Вот такое единство и борьба противоположностей. И все-таки главная основа ее профессии — это истина, которую она должна добыть и сделать публичной. Как там у ее любимого Мюнхгаузена:

«Не усложняйте, барон. Втайне вы можете верить».

«Я не могу втайне. Я могу только открыто».

Итак, что же есть у Юли в «открытом доступе»? Только бытовая информация от Вадика Тымчишина, который провел несколько дней в отделении травмы, болтал с Окуневским о футболе, о мировой политике, пил с ним коньяк. Тогда-то доктор и разрешил называть его по имени.

Вадик утверждал, что некоторые больные врачом Окуневским были недовольны и намекали, что он требовал с них деньги.

— А с меня он никаких денег не брал и сломанную руку собрал аккуратно. Мне Колька показался хорошим парнем, — Вадик был откровенен.

— Но за что-то твоего «хорошего парня» прикончили, — рассудила Юля. — А с тебя он денег не брал, потому что ты — журналист, а с журналистами не связываются. С тобой было лучше задружить и выпить. Слушай, а может, его убил больной, которому он заломил высокую цену за операцию?

— Ой, Сорнева, разбирайся сама! — Вадик теперь был осторожен. — Но подсказку тебе могу дать. В травматологии сейчас мой знакомый лежит с травмой колена. Зовут Игнат, мы когда-то в одном дворе жили и сейчас отношения поддерживаем. Я ему позвоню и договорюсь, что ты как будто его проведывать придешь. Ну, мол, ты его девушка, любимая девушка. Годится? Я ведь тебя хорошо знаю, ты сейчас начнешь в отделение проникать, свидетелей искать. А это реальный парень и понятливый, к тому же умный, он пользу тебе точно принесет, потом спасибо скажешь. Соглашаешься?

— Люблю я тебя, Тымчишин. Спиртное, что ты пил с убитым, никак не повлияло на твои умственные способности. Мне очень нравится твое предложение. Креативненько! Галина Ивановна мне поможет с пропуском, и пусть твой Игнат репетирует влюбленный взгляд. У него же колено больное, а не глаза.

— Ох и язва ты, Сорнева! Не волнуйся, Игнат все сделает как надо. Я его сотовый тебе эсэмэской скину.

— Нет, Тымчишин, я не просто тебя люблю, я тебя обожаю!

— Знаю я твои «обожаю», Сорнева, — отмахнулся Вадик.

Этот диалог у них состоялся вчера в редакции, а утром Юлька первым делом позвонила Галине Ивановне и узнала, что новостей от Архипова нет.

— Я жене Германа Николаевича позвонила, она на удивление спокойная. Сказала, что он вроде как в командировку собирался. В общем, она не волнуется и не считает, что он пропал. А я лишний раз беспокоить ее не хочу, зачем пугать раньше времени?

— То есть доктора Архипова никто не ищет?