Смерть в белом халате

— Скажете тоже! — Ира покраснела. — Они в меня все влюбляются на больничной койке, а как выписываются, то сразу забывают, как зовут. А солдатик молодец, если бы не он, я процедурный кабинет не смогла бы открыть.

— Так это вы обнаружили доктора? И что, он просто лежал? Ужас!

— Ой, не говорите! — разоткровенничалась медсестра. — Лежал, я сразу поняла — мертвый, и чуть не закричала. И что он в процедурном делал? Николай Петрович вообще в последнее время какой-то замороченный был.

— А последнее время, это какое?

— С полгода, наверное. Я уже и внимание обращать перестала.

— На что?

— На то, что он здесь задерживается, подозрительно на всех смотрит.

— Наверное, проблемы с больными были.

— Да больные у нас обычные, как всегда, — покачала головой Ира и доверительно сказала: — Мне кажется, у него конфликт с Архиповым был, с главврачом, они недолюбливали друг друга. Окуневского это угнетало, все разговоры заводил, что и на Архипова управа найдется, но его не поддерживали. Герман Николаевич у нас мужик классный. А Николай Петрович, — Ира понизила голос. — Он больными не занимался как следует, он на них деньги делал. А еще я несколько раз видела, как он, вместо того чтобы работать в своем кабинете, на шестой этаж — в пульмонологию — уезжал на лифте. Ой, о мертвых плохо нельзя!

— А Игнат ничего мне такого не говорил, — делано удивилась Юля.

— Да здесь все про это знают, но не говорят. — Ире явно очень хотелось посплетничать.

— То есть в вашем отделении платное лечение?

— Да нет же! Просто Окуневский брал деньги за операции, якобы за пластины, которые якобы он сам приобретал.

— А на самом деле?

— А на самом деле нет, это расходный материал, он больницей оплачивается. Я его просила два месяца назад с моей пожилой тети деньги не брать, так он только посмеялся. Сказал, что бесплатной медицины не бывает, и его жена «спасибо» не ест.

— А кто у него жена? — невинно поинтересовалась Юля.

— Да девка с выпендрежем. Дочь начальника из мэрии.

— О! Значит, он женился удачно, сейчас мужики тоже любят устраиваться.

— Наш Окуневский был не промах.

«И как это Архипов мог допустить такого человека в заведующие?» — подумала Юля и спросила словоохотливую медсестру:

— А что же руководство?

— Руководство далеко, а Окуневский близко. Он знаете, как боялся, что Архипов узнает? Боялся, но делал, жадный очень был. Очень.

Ира замолчала и, кажется, собралась попрощаться, но Юля вновь «вспомнила»:

— Игнат говорит, что ваш солдатик волнуется и переживает за вас.

— Да скажете тоже! — отмахнулась Ира. — Здесь они все «мои». А солдатику еще раз спасибо скажу, — она засмеялась. — Лишний укол поставлю.

— Да он ведь так вам помог, — закивала Юля. — Так почему же дверь закрыта была? Кто бедного доктора закрыл? Ему, наверное, плохо стало. А выйти, позвать на помощь он не смог, вот и умер.

— Нет, это, говорят, убийство, — вновь оживилась Ирина. — Отравление.

— Отравление? У вас тут не соскучишься!

— Да, следователи сказали, что Николая Петровича отравили.

— Слушайте, Ира, я такая любопытная. А можно посмотреть процедурный кабинет, где вы доктора нашли?

Ира задумалась, но девушка была такая приветливая, такая приятная. Может, еще что-нибудь про солдатика расскажет, что ей жених сказал…

Ире было приятно, что она нравится солдатику. А то она про женихов шутит-шутит, а их на самом деле нет. А Ире замуж очень хочется, детей. Девчонки из глазного отделения все за бывших больных замуж повыскакивали и довольны. Говорят, что романтические отношения с больными поднимают настроение и заставляют спешить на работу, как на крыльях. Тогда и переработки не страшны. И больному лучше, если он благодаря любви выздоравливает. Ира вспомнила анекдот, который рассказывали еще в училище: «Главная медсестра сопровождает группу молоденьких выпускниц медучилища, знакомя их с больницей: "А больные на этом этаже представляют для вас наибольшую опасность. Тут мужики уже почти все здоровы"».

У Иры никакой опасности не предвидится. Никаких вариантов личной жизни. Поэтому стоит на солдатика внимательней посмотреть. Ожоги лица — это не СПИД, лишь отметинки маленькие останутся. С лица воду не пить. Только молодой солдатик больно. А может, это судьба?

— Ладно, покажу вам процедурный кабинет, — решила она и позвала девушку за собой.

Юля обрадовалась и поспешила за медсестрой.

— Ну вот, процедурный. Даже еще остатки мела не отмыли, которым место обвели, где лежало тело.

— А вы не боитесь теперь сюда заходить?

— Не боюсь. Я же медик. У нас иногда и больные в отделении с тяжелыми травмами умирают.

— А я бы побоялась, — Юлька огляделась. — А ключ вы где храните?

— По инструкции он должен находиться в отдельном шкафу на посту. Но у нас нехватка персонала. Раньше отдельные ставки были: постовая медсестра и процедурная. А сейчас это называется «оптимизация», я одна за всех. Конечно, отделение небольшое, не то что гнойная хирургия. Но я с утра знаете как мечусь: и уколы, и капельницы. И одна на все отделение.

— Значит, ключ был у вас? — напомнила Юля.