Смерть в Кесарии

— Именно, — Маркин кивнул. — Только не по борделям, а по борделю. Одному.

— Ясно… И что же мы должны ей сообщить, по-твоему?

— А это уже твое дело, — Алекс развел руками. — Я свое сделал. Вот видеокассета, вот письменный отчет, — он положил названные предметы на стол, перед Натаниэлем.

— Здорово… — Розовски вздохнул. — Позвонить мамаше и сообщить: «Так и так, мадам, ваш мальчик действительно навещает проституток, но не для того, чтобы оставлять у них деньги, а совсем наоборот». Иными словами, сутенерствует парень потихоньку… — он полистал отчет, с видимой досадой отбросил его в сторону, буркнув при этом: «Сукин сын».

Маркин деликатно помолчал, потом спросил:

— Я могу идти? Мне еще два дела надо закончить. Наследство от нашего Габи.

— Габи… — повторил Розовски задумчиво. — Габи… — он что-то вписал в один из квадратов на листе. — Ты иди, иди, спасибо, Алекс, — рассеянно сказал он. — Занимайся.

Алекс поднялся. Видно было, что ему очень хочется спросить о чем-то у шефа, но решился он уже стоя у двери:

— Ты не хочешь сказать, чем занимаешься?

Розовски неопределенно промычал что-то, но потом сжалился:

— Ладно, можешь посмотреть, — Натаниэль подтолкнул лист к нему.

— «Розенфельд»… «Галина»… «Спросить Габи»… Вопросы, требующие немедленного ответа… — прочитал Алекс и недоуменно воззрился на Розовски. — Что это?

— Схема расследования, — коротко ответил Натаниэль.

— Расследования? Мы что — продолжаем заниматься делом Ари Розенфельда?

Розовски промолчал.

Алекс покачал головой.

— Я так полагаю, — сказал он, — что две недели назад нас вежливо попросили закруглиться. И даже оплатили наши старания. Я не прав?

— Прав, прав, — проворчал Розовски.

— Так что же?

Натаниэль пожал плечами.

— Сам не знаю, — ответил он неохотно. — Что-то меня в этом деле зацепило. И мне не хочется оставлять некоторые вопросы без ответов. Понимаешь?

— Например?

— Например… — Розовски кряхтя вылез из кресла, подошел к окну, приспустил жалюзи: — Жарко сегодня, верно?

— Не жарче обычного.

— В холодильнике есть что-нибудь? — спросил Натаниэль.

— Не знаю, сейчас посмотрю, — Офра выпросила у Натаниэля выходной, и сегодня Алексу приходилось, помимо прочего, выполнять обязанности секретаря. Он вышел в приемную и тут же вернулся с двумя запотевшими банками колы. — Устроит?

— Вполне. Так вот, — Розовски с громким хлопком распечатал банку, сделал глоток. — Я помню, что фамилия «Розенфельд» звучала в нашем офисе. Повторяю это еще раз. Что это значит?

— Либо он сам был клиентом, либо кто-то из клиентов упоминал о нем, — ответил Алекс. — Но это может быть никак не связано с обстоятельствами его гибели.

— Согласен, и тем не менее… Я хочу успокоить собственную память, — упрямо сказал Розовски. — Я хочу доказать самому себе, что, во-первых, я не склеротик, а во-вторых — не страдаю галлюцинациями. Поэтому я хочу провести, если можно так выразиться, внутреннее расследование. Ты как — не возражаешь?

Алекс открыл было рот, но в это время раздалась трель телефонного звонка.

— Минутку… — бросил Натаниэль, снимая трубку. — Алло, я слушаю. Ронен?… — Розовски мельком глянул на Алекса, кивком указал на дверь. Маркин вышел из кабинета. — Привет, Ронен, как дела? Что-нибудь прояснилось?

— Эксперты выражают сомнение в том, что Ари Розенфельд убит из собственного револьвера, — мрачно сообщил инспектор. — Как тебе это нравится?

— А-а… — Розовски вздохнул. — Я никогда особо не доверял экспертам, ты же помнишь. Они создают иллюзию достоверности и точности. А на самом деле, эксперты, прежде всего — люди. То есть, вполне могут ошибаться. На них ведь тоже оказывают влияние субъективные факторы. Настроение. Состояние желудка в момент проведения экспертизы. И так далее. Не стоит расстраиваться по этому поводу.

Инспектор Алон некоторое время осмысливал слова Натаниэля, потом спросил:

— У тебя проблемы?

— У меня? — Розовски сделал удивленное лицо, словно инспектор мог его видеть. Правая его рука продолжала чертить каракули на листе бумаги. — С чего ты взял?

— Что я — не помню твоих привычек? Если у тебя что-то не получалось, ты ударялся в философствование.

— Серьезно? — теперь Натаниэль удивился по-настоящему. — Вот не замечал. Спасибо, что сообщил. Так что там с экспертизой?

— Пуля сильно деформировалась от удара в стену, — продолжил Алон. — Поэтому…

— Револьвер Левински? — лениво спросил Натаниэль.

— Ты догадался? Или предполагал что-то подобное?

— Ничего я не предполагал, — ответил Натаниэль. — Просто это логично…

— Тебя это, как будто, не очень заинтересовало? — в голосе инспектора Алона слышалось неприкрытое разочарование. — А я-то надеялся…

— Очень, Ронен, очень. Только, видишь ли, — Розовски замялся, — видишь ли, я… В общем, у меня это дело забрали.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что моим клиентам нужно было не расследование, а подбор доказательств вполне определенной версии. А убийство Галины Соколовой подвело черту под этим плодом их изобретательного ума. Собственно, ты так и сказал тогда, в гостинице.

— Ну-ну, — сказал инспектор. — Выходит, плакали твои денежки?