Смерть в Кесарии

— А кто вы такой? — настороженно спросила вдова Бройдера.

— Видите ли, я частный детектив, меня зовут Натаниэль Розовски.

— Ну и что? — настороженность в ее голосе усилилась.

— Дело касается вашего мужа, покойного мужа. Из Америки приехал его старший брат, Наум Бройдер. Он хотел навестить могилу Шмуэля, но никак не может разыскать ее. Вашим адресом он тоже не располагает…

— И для этого он обратился к частному сыщику? — подозрительно спросила Хана Бройдер. — Что вы мне голову морочите, говорите толком, какое у вас дело. Или я кладу трубку.

— Ну, ему стали известны некоторые сомнительные подробности гибели Бройдера, и он хочет прояснить ситуацию, — заторопился Розовски. — А я…

— Не понимаю, о чем вы, — перебила его вдова. — Меня уже навещала полиция. И не однажды. Я сообщила им все, о чем знала. Всего хорошего, — и она бросила трубку.

Натаниэль озадаченно посмотрел на замолкший телефон.

— Кажется, я сделал ошибку. Впрочем… — он нахмурился. — Что-то во всем этом… — Розовски отошел от тумбочки и задумчиво прошелся по салону, подошел к окну. С улицы тянуло нестерпимой духотой — несмотря на плотно задвинутые стекла и опущенные жалюзи. Натаниэль плохо переносил хамсины — все двадцать лет жизни в стране. Начинало болеть сердце, ныли виски. Именно в такие дни Розовски вспоминал, что он уже не мальчишка, что жизнь, по сути прожита, и…

Что же, черт возьми, его смутило в разговоре с Ханой Бройдер? Что ему показалось?

Взгляд Натаниэля рассеянно скользил по книжным полкам.

Неоправданная агрессивность?

Он сам слегка качнул головой. Вполне оправданная, лезет какой-то неизвестный, с какими-то подозрениями. Что же неоправданного в резкой отповеди? Тем более, для женщины.

Тогда что же?

Он застыл на месте.

Голос.

Голос, черт возьми, знакомый голос!

— Как интересно, — пробормотал Натаниэль. — Где же это мы с вами виделись, мадам? Или только общались по телефону?

Он вернулся к тумбочке и снова набрал номер Ханы Бройдер.

Короткие гудки. Занято. Интересно, куда это вдове срочно понадобилось перезвонить? Что ж, подождем…

Ждать пришлось около семи минут — видимо, вдова вела очень обстоятельный разговор. Когда разговор Ханы Бройдер закончился, вновь Натаниэлю пришлось ждать долго. Когда вдова взяла, наконец, трубку, он нажал кнопку диктофонной записи разговора.

— Алло, пожалуйста, не бросайте трубку. Я не собираюсь вам надоедать.

— Кто это? — недовольно спросила Хана.

— Это опять я. Частный детектив Натаниэль Розовски. Мне нужно с вами встретиться.

— Опять вы? Послушайте, у меня нет желания с вами встречаться, — сказала она. На этот раз голос ее звучал спокойнее. — Не могу понять, чего вы от меня хотите.

— Я расследую обстоятельства гибели вашего мужа, по просьбе его брата…

— Это я уже слышала. Почему бы вам не обратиться в полицию?

— Но у меня есть вопросы не к полиции, а к вам.

Она немного помолчала. Натаниэль ждал. Он был уверен, что, на этот раз Хана согласиться на встречу. Кто-то посоветовал ей не отказываться.

— Хорошо, — сказала она. — Но сегодня я занята.

— Тогда завтра?

— Завтра. В два часа.

И положила трубку.

Розовски остановил запись, извлек из аппарата кассету.

— Теперь мы попробуем пролить свет на кое-какие факты вашей биографии, мадам, — сказал он, обращаясь к молчащему телефону. — А потом — приятно будет встретиться со старой знакомой.

8

Добравшись до своего агентства, Натаниэль Розовски был уже, что называется, при последней стадии издыхания. На его счастье в автобусе не работал кондиционер, а ветерок, врывавшийся в салон сквозь открытые окна, был таким же горячим, как весь воздух.

Упав в кресло, напротив стола Офры, он некоторое время просто приходил в себя, испытывая болезненное удовольствие от кондиционированной прохлады. Мокрая насквозь футболка накрепко прилипла к телу, и Натаниэлю казалось, что отодрать ее он сумеет только вместе с кожей.

— Где вентилятор? — спросил он в изнеможении.

Офра, смотревшая на него с явным недоумением, поскольку сама приехала на работу рано — еще до наступления жары — поинтересовалась:

— Для чего тебе вентилятор? Кондиционер прекрасно работает.

— Я хочу чувствовать ветер у моего лица, — слабым голосом объяснил Розовски. — Не обращай на меня внимания, девочка, я просто прихожу в себя. Пока что у меня — высокая температура… как, впрочем, и на улице. А при высокой температуре больные бредят. Это я так брежу.

Офра молча прошла в другую комнату, вернулась с маленьким настольным вентилятором в руках. Она водрузила вентилятор на стол, прямо перед лицом шефа и включила его. Лицо Розовски, до того походившее на лицо мученика, с плотно сжатыми губами и глазами, сразу же приобрело глуповато-блаженное выражение.

— Вот спасибо, Офрочка, ты меня спасла, — пробормотал он.

Офра на благодарность ничего не ответила, но, разглядывая с любопытством смену выражений на лице шефа, поинтересовалась — с нейтральной интонацией в голосе:

— Почему это удовлетворенные люди выглядят совершенными кретинами? Особенно, если удовлетворение достигается механическим путем?

— Ты это о чем? — подозрительно спросил Розовски.

— О вентиляторе, — ответила Офра.